Лев Ельницкий - Возникновение и развитие рабства в Риме в VIII—III вв. до н.э.

В клиентеле, которая существовала в Галлии в эпоху Цезаря, также позволительно видеть не позднюю римскую клиентелу, лишенную в значительной степени реального содержания, а именно ту раннюю ее форму, которая предполагала прямую эксплуатацию клиента его патроном в качестве земледельца, сидящего на принадлежащей патрону земле и обязанного ему частью урожая [54].

В особенности ввиду своего примитивного характера интересны в данной связи древнегерманские литы, в Галлии называвшиеся летами [55]. Тацит [56]характеризует их как рабов (порабощенные, завоеванные племена) древних германцев, находившихся с ними в отношениях господства — подчинения, весьма схожих с отношениями древнеримского патроната — клиентелы. Рабы германцев обрабатывали определенные участки земли и были обязаны своему патрону частью урожая, подобно древнейшим римским клиентам–колонам. При этом древнегерманские общинные старшины, так же как и древнейшие римские patres, обладали по отношению к своим рабам–земледельцам весьма значительной властью, вплоть до распоряжения их жизнью. Власть эта ограничивалась, или вернее смягчалась, после того как раб становился литом (или альдием), т.е. вступал со своим патроном в определенные отношения, подобные римской клиентеле [57].

Как уже было ранее кратко указано, римляне, начиная со времен Маркоманских войн, стали расселять взятых в плен германских и других европейских варваров в своих преимущественно пограничных провинциях, сохраняя за ними положение рабов–клиентов (летов или в других провинциях инквилинов). Их поселяли преимущественно на крупных частновладельческих угодьях, позднее же, во [140] времена Константина и Феодосия [58], им отводились также государственные земли — terrae laeticae. Их использовали и для военной службы, чем они особенно приближались к положению древнейших клиентов Рима и Этрурии. Они жили вместе с другими колонами и пользовались среди них, видимо, некоторым уважением, поскольку выборную должность магистра колонов в одной из африканских латифундий занимал человек с германским именем Одно [59]. Эти магистры колонов, так же как и магистры коллегий вольноотпущенников и рабов, позволяют, быть может, несколько конкретней представить себе происхождение и древнеримского народного трибуната, возникшего из таких же выборных магистратур древнейших плебейских трибутных объединений.

Хотелось бы вновь подчеркнуть, что примитивные отношения господства и подчинения, порождавшие клиентелу, мало чем отличимую от патриархального рабства, принимавшие характер отношений типа крепостной зависимости, когда речь шла о рабах или клиентах–земледельцах, не исчезали окончательно даже тогда, когда рабочая сила чужестранных рабов, в больших количествах поступавшая на рынки Италии после Пирровых и Пунических войн, содействовала обогащению римской военно–земельной аристократии к выгоде интенсивного земледельческого хозяйства. Об этом прежде всего свидетельствует признание существенной роли «свободного» земледельческого труда теоретиками интенсивного рабовладельческого хозяйства. Как только выгоды плантационного интенсивного земледелия стали проблематичны, крупные землевладельцы Италии снова вернулись к системе мелкой аренды, причем арендаторы эти могли быть или настоящими рабами или недалеко от них отстоящими в правовом отношении «свободными». Как та, так и другая категория подвластных производителей в первую очередь рекрутировалась за счет контингентов, захваченных военным порядком.

Этнографические наблюдения, произведенные на североафриканской почве, позволяют проследить социальные отношения, близкие к описанным выше и бытовавшие у туарегов и тиббу (тиббусов) в XIX и даже в XX вв. [141]

У туарегов Аира, имевших в своем составе зажиточно- аристократические племена с «царским племенем» имаджегов но главе, различается целый ряд племенных и социальных категорий, находившихся в разной степени зависимости у своих владельцев [60]. Последние же утверждали свою власть над другими, в том числе и над близко родственными племенами,. посредством военной силы. Туарегам были подвластны в качестве рабов небольшие негрские племена, равно как и племена им этнически близкие, но побежденные во время междоусобных войн. Рабы–негры — икеланы — были первоначально связаны с возделыванием садов и вследствие этого приобрели оседлость. Они бывали обязаны своим владельцам половиной урожая плодов. Некоторые из них выполняли также домашние работы у своих владельцев и пасли их стада. Часть приплода отдавалась им за труды. Практически они обладали некоторой собственностью, но лишены были права ее отчуждения, поскольку и сами приравнивались в правовом отношении к имуществу [61].

Икеланы при известных условиях могли быть освобождаемы из рабства и переведены в категорию бузу, а также имгадов, которых Родд сравнивает то со средневековыми сервами, то с древнеримскими клиентами–земледельцами [62].

Бузу, или внедомашние рабы, были обязаны пасти принадлежавших туарегам верблюдов. Они возвышались тем самым над низшей категорией рабов и не должны были работать ни дома, ни в селении. Обязанности бузу не столь тяжелы, как обязанности земледельца, и они кочуют с благородными туарегами или с имгадами. Родд замечает впрочем, что трудно до конца проследить социальные или этнические границы между бузу, земледельцами–икеланами и домашними рабами [63], но бузу пользуются перед последними известными привилегиями, в частности и потому, что многие из них ближе к туарегам в племенном отношении. А некоторые имгады происходят от сожительства туарегов и бузу [64].

Теоретически дети рабынь и туарегов должны становиться рабами (икеланами), но практически они нередко [142] становятся бузу, а в последующих поколениях и имгадами. Имгады, положение которых при всем его разнообразии более всего напоминает положение древнеиталийских или древнегалльских клиентов, разделяются на три категории: 1) связанные с туарегами еще до прихода последних в Аир; 2) местное автохтонное население Аира, покоренное туарегами и оставленное ими на прежних местах жительства в вассальном подчинении; 3) негроиды (или арабы), завоеванные и переселенные туарегами во время их походов из Аира в соседние области [65].

Имгадами некоторые племена становились сразу и в полном составе в результате военного поражения. Рабы же, захваченные или купленные, становились имгадами обычно далеко не сразу, а лишь в результате постепенного высвобождения из рабства.

Имгады были обращаемы в состояние зависимости, связаны этим состоянием и ответственны наложенными на них повинностями перед туарегами коллективно. При этом благородные туареги считались покровителями своих имгадов, которые являлись их беспрекословными союзниками на войне [66]. В связи с этим имгады обладали собственным вооружением. Среди имгадов имелись и племена туарегов, которые и попадали в число имгадов и высвобождались из него военным путем в результате ослабления или усиления своего физического и экономического потенциала. Имгады, подобно благородным туарегам, имели право ношения покрывала на лице (чего не имели права делать другие зависимые категории), но цвет этих покрывал был черным в отличие от белых покрывал владетельных туарегов. Власть над имгадами (и в частности суд) осуществлялась у туарегов вождями их кланов, но не прямо, а через посредством старейшин родов и кланов имгадов. Участвуя в военных действиях, имгады могли захватывать рабов и владеть ими, но не имели права отчуждать или освобождать их без разрешения владетельных туарегов, являвшихся истинными владельцами этих рабов [67].