Пьер Бриан - Дарий в тени Александра

Сходство с "Романом" очевидно, но и разногласия не менее заметны. В то время как в греческом тексте церемония проходит под знаком сотрудничества между македонцами и иранцами, у Фирдоуси речь идет о церемонии чисто персидской, возглавляемой тем, кто провозгласил себя "новым Дара". Что касается оборудования гробницы, то его описание соответствует канонам, о чем свидетельствует, помимо прочих примеров, гробница Хосрова Ануширвана, построенная и украшенная согласно распоряжениям самого царя: "Вы набальзамируете тело камфарой, поместите на голову венец из мускуса, вы принесете из сокровищницы пять нетронутых платьев из золотой парчи, которые никогда не использовались, и вы оденете их на меня согласно кейанидскому обычаю и правилам сасанидских царей" (41, стих 4594-4595).

Среди последних желаний, которые высказал Дарий Александру, фигурирует пожелание, чтобы молодой победитель позаботился о семье побежденного и сочетался браком с его дочерью. Вот слова Дария, "восстановленные" в "Романе":

"Я поручаю тебе мою мать, как если бы она была твоей матерью, и мою жену; возьми их и относись к ним с жалостью, как если бы это была твоя кровь. Что касается моей дочери Роксаны, я отдаю ее тебе в жены, чтобы вы оставили в вечности память о себе в виде вашего потомства, которым вы бы гордились так же, как мы гордились своими детьми. Эти дети будут продолжением Роксаны и тебя, памятью о Дарий и Филиппе, и вы будете долго вместе стареть" (II.20.8-9).

Насколько известно из исторических источников, у Дария никогда не было дочери по имени Роксана. Отлично видно, как делается история: с одной стороны, это предложение, сделанное Дарием Александру - стать его зятем взамен на прекращение войны; с другой стороны, это брак между Александром и Роксаной, дочерью согдийского вельможи, известной своей красотой, подобной, согласно Арриану, красоте жены Дария [38] Арриан IV.20.5. .

Унаследованная от "Романа", эта сцена также приводится всеми арабо-персидскими авторами. Вот рассказ Фирдоуси:

"Прими на себя заботу о моих детях, моих союзниках, моих женщинах с закрытыми лицами, полных целомудрия. Попроси у меня в жены мою дочь, чистую телом, и дай ей счастье на троне; мать назвала ее Рушенек, и сделала мир счастливым и довольным. Ты не сможешь сказать о моем ребенке ни одного плохого слова, и даже наши самые злостные враги не смогут клеветать на нее. Она дочь царя, и своим целомудрием, простотой и послушанием она станет примером для самых знаменитых женщин" (19, стих 370-375).

Помимо очевидного сходства сцена демонстрирует весьма различный характер легенд, сильное отличие одной от другой. Брак Александра с Роксаной не призван закрепить и расширить уже существующий союз - он предполагается с целью создать совершенно новую связь. Этот союз, благословленный Дарием, позволит соединить воедино потомство Филиппа и потомство самого Дария. Символическая нагрузка этого союза подобна общему участию македонцев и персов в похоронном кортеже, который доставил тело Дария к гробнице (II.21.1). Повествование тесно связано с политикой, хорошо известной греческим читателям Античности, а именно с ирано-македонскими браками, пышно отмечавшимися в Сузах в 325 году по инициативе Александра (который сам, в свою очередь, сочетался браком с выжившей дочерью Дария, тогда как другая дочь умершего Великого царя была отдана в жены Гефестиону) [39] Арриан VII.4.4–8. . Без сомнения, дети, рожденные от таких союзов, будут чувствовать себя осененными происхождением своей матери; но тем не менее они прежде всего будут сыновьями македонских дворян.

В контексте истории, пересмотренной и исправленной иранской традицией, все было совсем иначе. Ввиду того что Искандер считался сводным братом Дара, предложенный брак не был по-настоящему смешанным браком, который мог бы создать семейные связи между иранцами и македонцами. Речь шла об эндогамном союзе (дядя/племянница), типичном для иранской традиции, и столь часто наблюдавшемся, например, в ахеменидских период: согласно греческим источникам, сам Дарий III был рожден в браке между братом и сестрой, и сам сочетался браком со своей сестрой Статирой. Однако брак Искандер/Рушенек имеет некоторый специфический характер, так как эндогамные союзы практически никогда не встречаются в иранских легендах, собранных в "Шах-наме" и основанных на экзогамии [40] Об этом см.: R. Davis. Greek and Persian romances, 2002, стр. 339: «We мау take this concern with exogamy as emblematic of the political relationships espoused by a national epic». .

Что бы там ни было, предполагаемое будущее такого брака описано в рамках иранской истории. Именно так его понимает Дара у Фирдоуси, обращаясь к своему брату:

"Я надеюсь, что она родит тебе знаменитого сына, который возродит имя Исфандиара, заставит пылать огонь Зердушта, возьмет в свои руки Зенда-весту, соблюдет приметы, праздник Седех и праздник Нового года, почтит храмы огня, Ормузда, луны, солнца и Михра, очистит душу и лицо водой мудрости, восстановит обычаи и культ кейанидов, которому следовал Гистасп, будет относиться к великим, как к великим, а к малым - как положено относиться к малым, заставит расцвести религию и будет удачлив" (19, стих 376-380).

Этот ожидаемый внук сможет считаться преемником великих имен кейанидской династии, к которой принадлежал и Дара; он будет хранителем добродетелей и законов, которые позволяют хорошему царю установить одновременно личные и почтительные отношения с богами; он будет в состоянии поддерживать истинную религию и приносить жертвы перед алтарями огня, при этом обеспечивая общественное и политическое единство страны, внутри которой каждый класс ("великие" и "малые") должен оставаться каждый на своем месте, как это четко описывается в монархических рукописях сасанидской эпохи. Иными словами, будущее Ирана представляется великолепным; после смерти Дара знаменитый род кейанидов будет продолжен при помощи Искандера.

Однако дела обстоят сложнее, чем может показаться. Действительно, брак является только одним из решений, при помощи которых умирающий царь надеется сохранить единство своего царства:

"Я отдаю тебе в жены мою дочь Рушенек; относись к ней так, как она имеет право рассчитывать, с добротой, как к своей супруге, и дай ей достойное содержание. Уважай знатных персов, не позволяй, чтобы низшие приказывали высшим, не губи храмов огня и отомсти тем, кто меня убил" (Талиби, стр. 410-411).

Широко использовавшаяся в арабо-персидской традиции сасанидская легенда сделала из Александра погубителя святых книг и священных огней. Ему приписывали также проект убийства иранской знати, и только вмешательство Аристалиса (Аристотель) вынудило его оставить подобную затею. Но и предложение Аристалиса не было особенно благородным, так как оно имело целью ослабить Иран, разделив его на десятки и десятки "царьков" [41] См. стр. 455–457. .