Алексей Васильев - От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

Что касается Андропова, то он принадлежал к числу тех редких политиков, которые совмещают неподдельный интерес к деталям со стратегическим видением. Естественно, у него были свои идеологические пристрастия, накладывало отпечаток и его активное участие в борьбе за власть, были и просчеты. Но его мощный интеллект, способность смотреть правде в глаза, организаторские способности и искреннее желание наладить дела в стране неоспоримы.

Я считал и по сей день считаю, что разрядка была полезной для обеих стран и для «мира во всем мире». «Ястребы» в США выступали против разрядки открыто и яростно. У нас к разрядке в первые годы относились как к «священной корове». Но внутренне у большинства военных, сотрудников КГБ и многих дипломатов она вызывала сильнейшую аллергию, вымученные слова в ее поддержку далеко не всегда совпадали с действиями. Я нередко у нас слышал: «Почему американцам можно, а нам нельзя?» Со своей стороны, американцы, даже умеренные, вопрошали: «Зачем вы наклепали новых танков столько, что их можно выстроить в несколько рядов до самого Ла-Манша?», «Вы что, не понимаете, что один батальон кубинцев может пройти по всей Африке — от Эфиопии до ЮАР?».

Так или иначе последним гвоздем в гроб разрядки стал ввод советских войск в Афганистан. Американские «ястребы» на радостях чуть ли не плясали: разрядка отправлена на свалку, «голуби», призывавшие не преувеличивать советскую «военную угрозу», посрамлены, дорога Рейгану в Белый дом и новому этапу гонки вооружений расчищена (справедливости ради надо отметить, что главными причинами его победы в 1980 году были внутриполитические факторы, экономический и нефтяной кризисы, захват в качестве заложников сотрудников посольства США в Тегеране, нападки Рейгана на Советский Союз тоже не помешали).

Меня — и, видимо, не только меня — интересовал вопрос: воздействовали ли на политическое поведение наших лидеров такие факторы, как их национальная принадлежность, религия их предков, их национальные или религиозные симпатии или антипатии? Делали ли проарабски настроенным того или иного политического лидера мусульманская религия его родителей? Присутствовал ли, например, антисемитизм в действиях того или иного руководителя? Личные наблюдения и не очень многочисленные контакты «наверху» говорят о том, что на бытовом уровне великорусский шовинизм или антисемитизм, а у мусульман преданность определенным мусульманским идеалам, бывало, проявлялись. Но в большой политике — редко. Доминантой поведения тех, кто уже высоко взлетел на иерархической партийно-государственной лестнице, была карьера: что и как сделать, чтобы продвинуться еще на одну ступеньку или сохранить завоеванное. На это уходили все силы, вся энергия, все время. Если бы демонстрации преданности религии или национальности помогали, на них, безусловно, играли бы (как это и делают сейчас с полным цинизмом). Если бы сказали, что для продвижения по службе надо ходить в церковь, мечеть или синагогу, то ходил бы любой. Но частью официально провозглашенной религии был атеизм — все были его адептами. Частью религии была «преданность идеалам коммунизма и Коммунистической партии» — все были преданны.

Автор. Вы сталкивались когда-либо с антисемитизмом у руководства?

Работник ГРУ (вхожий во многие кабинеты высшего начальства). Никогда. Бытовой антисемитизм мешал карьере и поэтому отбрасывался. Правда, по политическим соображениям во внутренней политике, евреев могли считать ненадежной группой населения. Но это не было эмоционально окрашено, а делалось на основе холодного политического расчета.

Автор. Но тогда образовывался порочный круг. Ты считаешь кого-либо ненадежным — он ведет себя еще более ненадежно, ты считаешь его еще более ненадежным и т. д. Это как раз свойство тоталитарного общества.

Работник ГРУ. Несомненно. И у нас, и в КГБ отстранили от активной работы по ближневосточным делам и перевели на другие участки немало талантливых евреев-разведчиков. Это было в высшей степени несправедливо.

Автор. Я вспоминаю еврея Илью Рабиновича, военного разведчика-арабиста, с которым встречался во Вьетнаме незадолго до начала Шестидневной войны 1967 года. В беседах со мной он в целом заранее предсказал, как будет развиваться эта война. Но события встретил за тысячи километров от этого региона. Но означало ли все это, что политическое отношение к Израилю было окрашено антисемитизмом?

Работник ГРУ. Никогда.

Автор. Допускали ли наши руководители в мыслях возможность уничтожения Израиля?

Работник ГРУ. Никогда.

Автор. Вы уверены?

Работник ГРУ. Абсолютно. Возможно, при этом присутствовал и простой прагматичный расчет: исчезни завтра Израиль — послезавтра арабы о нас забудут.

Впрочем, в беседе с автором бывший политический обозреватель «Известий», а затем посол в Израиле А.Е. Бовин говорил, что антисемитизм все же воздействовал на отношение к Израилю ряда советских руководителей {224} 224 Беседа с А.Е. Бовиным, апрель 1992 г. .

Ключевой фигурой дипломатической службы за рубежом был и остается посол. Он аккредитируется при главе государства. Штат посольства — это аппарат при нем. Со времен Петра I посол приравнивался в табели о рангах к маршалу. И сейчас в национальный праздник он встречает гостей на приеме в черной или белой (по климату) униформе с галунами, позументами и прочей мишурой и при всех орденах и медалях. Некоторые преисполненные собственной важности послы надевали униформу и чаще, при менее торжественных обстоятельствах.

Считалось, что посол для всех без исключения советских граждан в данной стране бог, отец и воинский начальник. Секретная инструкция предусматривала, что любое советское должностное лицо, кроме председателя президиума Верховного Совета СССР и председателя Совета министров СССР, подчиняется послу.

Я помню, как опытного, мудрого Василия Федоровича Грубякова — посла в Турции — ночью подняли звонком из турецкого МИДа: советский крейсер без предварительного уведомления вошел из Эгейского моря в территориальные воды Турции и приближается к Дарданеллам. По техническим условиям соблюдения конвенции, регулирующей режим черноморских проливов, уведомление должно было быть сделано заранее из Генштаба через советское посольство. Где-то в Москве произошла осечка, очень редкая, но очень скверная. Турки уже установили прямую телефонную связь с командиром корабля и предложили Грубякову поговорить с ним. У осторожнейшего и интеллигентнейшего Василия Федоровича тряслись руки, когда, с трудом удерживая телефонную трубку, он орал в нее срывающимся на визг фальцетом: «С вами говорит чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в Турецкой Республике Грубяков! Все советские граждане, находящиеся на территории Турции, подчиняются мне! Я вам приказываю…» — «Я подчиняюсь не вам, а главкому…» — «Вы подчиняетесь мне!!! Я вам приказываю: немедленно выйти за пределы территориальных вод Турции и ждать дальнейших распоряжений». У командира крейсера хватило ума повернуть назад.