Алексей Васильев - От Ленина до Путина. Россия на Ближнем и Среднем Востоке

На самом деле любой посол знал, что его реальное место в партийно-государственной иерархии ниже, чем у многих приезжавших министров и другого высшего начальства, поэтому и вел себя соответствующим образом. Тот же Василий Федорович Грубяков терпел разнузданное хамство одного нашего министра, который не протрезвлялся за все время своего визита в Турцию, чуть ли не в кальсонах выходил, распугивая дам, в фойе роскошной гостиницы, где он останавливался, нес околесицу на встречах. Турки закрывали на все глаза: министр был им нужен. О его выходках молчали острые и пронырливые турецкие журналисты. Сопровождавшие делегацию дипломаты не спали ночей. Василий Федорович пытался образумить министра, который сугубо формально ему подчинялся. Посол контролировал политические итоги встреч, а в остальном тихо страдал и терпел: если гость обгадит посла перед Брежневым, Косыгиным или Громыко, отмываться надо будет долго.

Судьба посла зависела от мнения о нем высокопоставленных гостей Центра. В повседневной работе он должен был учитывать служебное влияние, личные и родственные связи, а порой и компетентность, и силу характера руководителей служб КГБ и ГРУ, которые, как правило, находились «под крышей» посольства, а также мнение главного военного советника или командующего советскими войсками, если таковые были в стране. Иногда и мнение присланного из ЦК партийного секретаря, если им оказывался опытный или фанатичный «волкодав» и если он не был подобран самим послом. Все без исключения дипломаты, которых я знал, в один голос говорили, что лавирование среди своих было более сложной дипломатией, чем отношения с руководством страны пребывания.

Практику эту кое-кто решительно осуждал, хотя бы на словах.

Н.Г. Егорычев {225} 225 Беседа с Н.Г. Егорычевым, май 1990 г. . Когда говорят о всех наших ведомствах, в том числе и о МИДе, мол, бедные, с ними не считались, я отвечаю: если наши мидовцы занимали принципиальные позиции и твердо их отстаивали, то с ними считались. Но беда наша заключалась в том, что во все времена, включая брежневские, да и в нынешние, беспринципность, подлаживание под мнение начальства наносили и наносят очень большой вред. Вспоминаю одного крупного мидовца, не буду называть фамилию, мы с ним сидели за одним столом в санатории. Так вот жена его говорила при нем, что для него самое трудное в работе, когда он находился за рубежом, было знать, а что от него хочет Москва.

Вот что говорит об этом опытный работник МИДа.

Дипломат. Интеллектуальный, человеческий, профессиональный уровень послов — одна из реалий, о которых мы редко говорим. Но они окрашивали нашу политику на Ближнем и Среднем Востоке. Был у нас, например, крайне слабый посол, делегированный в МИД еще во время набора Вышинского. Прокурор военного времени, хобби которого было собственноручное написание характеристик и доносов на сотрудников. Ни компетенции, ни такта, ни понимания страны у него не было. Руководители страны пять раз требовали его отзыва. Но то ли в силу наших ведомственных амбиций, то ли потому, что у него была какая-то рука в Центре, никто его не отзывал. Естественно, что политические отношения пошли вразнос — с трагическими последствиями.

Автор. Ну не посол же СССР определял динамику событий в какой-то арабской стране!

Дипломат. Конечно, не посол. Но сделать предупредительные шаги, подстраховать наши, хотя бы сиюминутные, интересы он должен был. Я не стал бы об этом говорить, если бы это был единичный случай. Но сколько мы знаем анекдотов и легенд о наших послах, неведомо как — или партийными, или административными, или иными блатными кривыми дорожками — вынесенных на синекурные, сметанные и почетные должности за границей! Они занимались в основном тем, что тиранили поваров и челядь, которая вокруг них формировалась, натравливали дипломатов друг на друга. И ни черта не понимали, ни уха ни рыла, от начала и до конца командировки: зачем они здесь? Каковы их политические функции? Что за общество, какова культура страны, в которую они попали?

Автор. Вы могли бы сравнить этих наших послов с американскими, французскими, английскими?

Дипломат. Там тоже были люди разного уровня. Но я бы сравнил их с новым поколением наших старших дипломатов. Сейчас в половине ближневосточных стран сидят профессионалы. Это — небо и земля, если сравнивать их с партийными выдвиженцами.

Прерву диалог с анонимным дипломатом, чтобы передать слово Э.А. Шеварднадзе. «Когда я пришел в МИД, в оценках ближневосточной ситуации я опирался на профессионалов, — говорил он мне. — Я очень уважал их знания и опыт. Но профессионализм означает и свои рамки мышления, и нормальный консерватизм. У профессионалов складываются определенные убеждения, стереотипы, через которые для движения вперед надо перепрыгнуть» {226} 226 Беседа с Э.А. Шеварднадзе, август 1991 г. .

А теперь послушаем мнение посла Ю.Н. Чернякова {227} 227 Беседа с Ю.Н. Черняковым, март 1990 г. .

Ю.Н. Черняков. Профессионал профессионалу рознь. Когда я оказался послом в Сирии, я сначала боялся наших арабистов. Я знал американские дела и арабские дела с американского угла. Я думал, что арабисты настолько лучше меня все знают, что я окажусь в неловком положении. Потом я стал как раз опасаться их чрезмерного «арабизма». Эти специалисты настолько сами влезли в арабскую шкуру, что не могли представить себе мир таким, каким он был на самом деле. Они смотрели на все даже не с советских, а с арабских позиций.

Автор. Это ведь старая трагедия МИДа: кто начал работать на Западе, тот никогда не захочет сменить свое направление, а востоковеды остаются, как правило, востоковедами. Вы помните анекдот, почему в МИДе нет КВН — «Клуба веселых и находчивых»? Потому что веселые в Азии, а находчивые в Европе. Арабисты еще имеют взгляд пошире, а вот я встречался с нашими туркологами, так они всю жизнь провели только в Турции и вообще ни в какой другой стране не бывали. Конечно, это их беда, а не вина.

Ю.Н. Черняков. Или наши «латиносы». Это страшные люди. Они считают, что на свете есть Латинская Америка, и ничего другого. Те, кто в Африке, не становятся африканцами. Там слишком сильны позиции Запада, приходится их учитывать, смотреть шире на вещи.

Но вернусь к беседе с анонимным дипломатом.

Дипломат. В нашей профессии многое — от искусства, многое зависит от человека, от его личных качеств. Поэтому величайшее счастье для МИДа — то, что уходит в прошлое «остаточная» кадровая политика, когда провалившиеся партийные и хозяйственные руководители катапультировались на важные посты.

Автор. Не спешите говорить — уходит…