Алексей Гудков - Трость и свиток: инструментарий средневекового книгописца и его символико-аллегорическая интерпретация

Для письма золотом и серебром, раскраски миниатюр и инициалов, а иногда и для киноварных строк употреблялись кисти. Если на Руси их делали преимущественно из хвоста белки, то, например, в Эфиопии для изготовления кистей использовали волосы ослиной гривы, которые приклеивали к деревянной палочке соком эфиопского молочая [22] См.: Платонов В. М., Чернецов С. Б. Эфиопская рукописная книга… С. 213. .

В Палестине древнейшим писчим материалом являлся камень: именно на каменных скрижалях Моисею были ниспосланы Десять заповедей (Исх 24. 12). Позже для письма стали употреблять папирус (греч. χάρτης, χαρτίον), а также выделанные бараньи, козьи и телячьи шкуры (греч. διφθέρα), — и то и другое сворачивали в свитки (греч. κεφαλίς, κονδάκιον, τόμος). Для получения гладкой поверхности выделанную кожу покрывали кедровым маслом. Древнееврейский трактат «Писцы» (Sopherīm), регламентирующий труд книгописцев, перед началом работы рекомендует покрывать подобный материал дубильным составом [23] См.: Мокрецова И. П. и др. Материалы… С. 21. .　

Во II в. до Р. Х. в г. Пергаме, что в Малой Азии, выделка кож была усовершенствована: так возник новый материал — пергамен (греч. μεμβράνα, περγαμηνή, лат. charta pergamena) [24] Согласно преданию, толчком к изобретению пергамена послужило соперничество между Александрийской и Пергамской библиотеками. Плиний со ссылкой на Варона сообщает, что когда царь Птолемей (по всей видимости, Птолемей V, правивший в 208–180 гг. до Р. Х.) запретил экспорт папируса из Египта, царь Пергама Евмен (предположительно Евмен II: 197–159 гг. до Р. Х.) повелел найти ему альтернативу. Так, путем усовершенствования обработки кож был изобретен пергамен (см.: Еланская А. И. Коптская рукописная книга… С. 35). . Именно с изобретением пергамена обычно связывают переход к новой форме книги (греч. βίβλος) — кодексу (лат. codex), состоящему из одной или нескольких сшитых между собой тетрадок (греч. τετράδιον, от τέτρα — четыре) — четырех сложенных пополам листов (иногда количество листов незначительно варьировалось). Принцип соединения листов в виде кодекса восходит к записным книжкам из восковых табличек- цер (лат. tabulae ceratae) [25] «Эти таблички, — пишет А. И. Еланская, — обычно деревянные в своей основе, углубленные в середине и покрытые воском, имели выпуклые края в виде рамки, защищавшие восковые поверхности от соприкосновения друг с другом во избежание стирания текста. У одного края в них просверливались два или три отверстия, через которые они скреплялись друг с другом нитью или кольцами» (Там же. С. 40). Напомним, что древнейшая из обнаруженных русских книг (так называемый Новгородский кодекс или Новгородская Псалтирь рубежа X-XI вв.) как раз представляет собой 3 липовые дощечки с залитыми воском углублениями. . В области христианской книжности кодекс сразу же занял главенствующее положение, окончательно утвердившись в эпоху правления Константина Великого (306–337) [26] Если в III столетии доля кодексов от общего числа книг составляла всего 6%, то в IV в. она возрастает до 65%, а в V — до 89%. В VII столетии свитки с литературными текстами фактически выходят из употребления (см.: Devreesse R. Introduction à l’étude des manuscrits grecs. Paris, 1954. P. 9). . Хотя материалом для подавляющего большинства кодексов служил пергамен, до нас дошли фрагменты ранних христианских кодексов из папируса, датируемые II в. [27] Ibid.

В кон. VIII в. начинает распространяться новый материал для письма — бумага. Несмотря на безраздельное господство вначале пергаменных, а затем и бумажных кодексов, рукописи в форме свитков никогда не исчезали из обращения и в местах бытования традиционной книжности благополучно дожили до сегодняшнего дня. В Средние века свитки прочно утвердились в сферах канцелярской и сакральной, еще со времен ближневосточной древности имевших между собой наитеснейшую связь. Таким образом, перед средневековым книгописцем писчий материал представал в двух видах: в виде свитка, который употреблялся довольно редко, и в виде кодекса — если последний доминировал на ниве материального производства, то первый занимал не менее прочные позиции в области сакральной символики, на которой следует остановиться подробнее.

Мир «разворачивается» и «сворачивается» подобно свитку. Образ свитка отсылает нас как к началу творения (κεφαλίς — также «начало», «глава», «основа», «первоточка»), так и к «свитию» небес Апокалипсиса (Откр 6. 14), к концу времен, связанному с движением ветров, дыханием Бога, циркуляцией света, отраженным в изобразительном искусстве в виде различного рода сеющих и собирающих свастик. На Руси идея «свития» нашла широкое воплощение в миниатюре, иконописи, стенописи [28] Помимо свастик в данном контексте следует обратить внимание на образ неба, часто представленного в виде темно-синего свитка, усеянного звездами и поддерживаемого Ангелами, — черта особенно характерная для икон, писанных старообрядцами, с их заостренным эсхатологическим чувством. и в композиции Царских врат, особенно распространенной в XVI-XVII вв. и на рубеже XIX-XX вв. [29] Что представляется весьма симптоматичным, учитывая переходный («апокалипсический») характер обеих эпох. Изображения спиралевидных свастик-волют, столь частотные на священных сосудах и окладах Евангелий, не только символизируют изливающуюся благодать Св. Духа [30] См.: Багдасаров Р. В. Мистика огненного креста. М., 2005. С. 155-216. , но и напоминают нам о свитке — устойчивом риторическом и изобразительном архетипе.

Приняв во утробу свернутые в свиток божественные письмена, обретают свой дар пророк Иезекииль и Иоанн Богослов, Ефрем Сирин и Роман Сладкопевец. Свиток — непременный атрибут многих изображений Христа, Ангелов и святых. Восприятие свитка как изначальной сакральной формы всякой рукописи нашло свое отражение в целом ряде книгописных традиций. В Сирии свитки связаны исключительно с литургическими и магическими текстами. В Византии и на Балканах форму свитка нередко имели служебники — книги, содержащие литургический текст, отверзающие врата в самое сердце культа, вводящие чтущего и слышащего в иерофаническое пространство сакрального времени. В Армении и Эфиопии в виде свитка создавались всевозможные рукописные амулеты ( хмаилы в Армении, кэтабы в Эфиопии), выполнявшие апотропеические функции и содержащие различные магические надписи или заговоры-заклинания с текстами молитв, которые не предназначались для непосредственного прочтения, — считалось, что письмена, свернутые в свиток, наиболее полно сохраняют силу своего чудесного воздействия [31] Как и в случае свастических розеток, здесь явно просматривается солярный мотив, восходящий к глубинным, архаическим представлениям о могуществе Солнца и ветра, связанных со светлым (аполлоническим) божественным началом и его победой над темными, хаотическими силами хтоноса. Об эфиопских магических свитках см. подробнее: Тураев Б. А. Абиссинские магические свитки // Сборник статей в честь графини Прасковьи Сергеевны Уваровой. М., 1916. С. 173—291; Mercier J. Rouleaux magiques éthiopiens. Paris, 1979; Чернецов С. Б. Эфиопская магическая литература // Антропологический форум № 2. Исследователь и объект исследования. СПб., 2005. С. 228-240. . В России в форме свитка, помимо служебников [32] Богослужебные свитки русского происхождения до нас не дошли, однако они упоминаются в описи московской Патриаршей ризницы 1631 г. (см.: Соболевский А. И. Славяно-русская палеография… С. 10). , часто писались азбуки, своего рода «изначальные книги»: ведь азбука содержит в себе алфавит, то есть собственно фундамент — то, из чего «строятся» тексты, то, с чего начинается любое книгописание. Форму свитка имеют традиционные азбуки (fidäl) и в Эфиопии. В виде свитка оформлены постановления Московского собора 1655 г., что опять же объясняется подражанием старине: в данном случае — постановлениям Вселенских соборов [33] См.: Там же. . Кроме того, слово «свиток» входит в названия некоторых апокрифических произведений, отсылающих читателя к собственной древности, недрам традиции, претендующих на авторитетность (как то: «Иерусалимский свиток», эфиопский заупокойный сборник «Свиток Оправдания» и т. п.), либо, с той же целью, может просто ставиться в качестве писцовой пометы на полях той или иной книги (например, в одном из верхокамских сборников 70-х гг. XIX в.) [34] НБ МГУ. Верх. собр. 806. Л. 188 // Агеева Е. А., Кобяк Н. А., Круглова Т. А., Смилянская Е. Б. Рукописи Верхокамья XV-XX вв. Каталог. Из собрания Научной библиотеки Московского университета им. М. В. Ломоносова. М., 1994. С. 55. .