Кирилл Королев - Войны античного мира: Македонский гамбит.

Поход против персов был для Александра наилучшим выходом из сложившейся в Элладе ситуации. Этот поход, задуманный еще Филиппом, должен был отвлечь греков от антимакедонских мятежей, сместить акценты, перенаправить готовую выплеснуться в любой момент энергию бунта на давнего, заклятого врага Греции. Сознавая это, Александр не упускал случая подчеркнуть, что поход носит панэллинский характер, что он ведет войско не как царь Македонии, а как глава союза, в который добровольно объединились греческие полисы.

Поневоле возникает вопрос: а почему Александр двинулся на юго-восток, а не на юго-запад? Что побудило его пощадить греков? Ведь после разорения Фив перед ним открывалась прямая дорога на Афины — центр эллинского смутьянства. Захват Афин, оккупация соседних земель и в перспективе — покорение Пелопоннеса. Македонское владычество в Греции из номинального стало бы реальным, и тогда уже можно было бы вспомнить о планах войны с Персией… Что помешало подобному развитию событий?

Вероятнее всего, такая мысль Александру даже не приходила. Воспитанный на Гомере и Еврипиде, на греческих традициях, в преклонении перед греческой культурой, он воспринимал Элладу как второе отечество. А отечество не завоевывают, в нем разве что подавляют мятежи. Вдобавок, особенно на первых порах, Александр зачастую действовал как бы по инерции, довершая то, что начал и не успел закончить его отец. Для Филиппа же идеи греческого союза и совместного выступления против персов были основополагающими, на них он строил свою политику в Элладе. И сын волею обстоятельств чувствовал себя обязанным продолжать дело отца.

Итак, переправа прошла благополучно, что не может не вызвать удивления. Вместо того чтобы выдвинуться к Геллеспонту и тем самым завладеть стратегической инициативой — отбросить македонцев и перенести боевые действия на греческую территорию, персы допустили беспрепятственную высадку македонской армии и выступили на врага лишь четыре дня спустя. Можно предположить, что персидские военачальники, подобно грекам, не принимали юного македонского царя всерьез. Когда же они спохватились, было уже поздно.

С другой стороны, гористое побережье Геллеспонта не позволяло использовать конницу, ударную составляющую персидского войска. Возможно, именно это обстоятельство побудило персов оставить побережье и отступить к реке Граник, куда выходила единственная в той местности дорога от пролива.

Так или иначе, македонян решено было ждать у Граника, на равнине, куда более пригодной для действий конницы.

Впрочем, решение это было далеко не единодушным. Против резко высказался тот самый Мемнон, победитель Пармениона, который предложил собственный план, основанный на тактике «выжженной земли»: сухопутным частям надлежало отступать в глубь царства, уничтожая все съестные припасы и лишая врага возможности пополнить запасы продовольствия, флот же должен был нанести удар по греческим островам, а затем высадить десант в материковой Греции.

Осуществись этот план Мемнона, Александру и его армии пришлось бы повернуть обратно. И не столько из-за отсутствия провианта (в конце концов, македоняне наверняка сумели бы восстановить снабжение войска — через Херсонес Фракийский и Геллеспонт), а из-за опасности греческого восстания. Ведь появление персидских отрядов в Греции неминуемо привлекло бы на сторону Дария Афины, не говоря уже о Спарте, и привело бы к созданию греко-персидской антимакедонской коалиции. Надеяться, что Антипатр с его ополчением отразит угрозу, было бессмысленно.

Иными словами, персы снова получили шанс перехватить стратегическую инициативу — и снова его упустили. И причина этой нерешительности, если не сказать неспособности к активным действиям, — в утрате Персидским царством пассионарного заряда. К моменту македонского вторжения Персия давно перевалила через зенит своего могущества; последними пассионариями «государственного уровня» среди персов был Кир Младший — тот самый, в армии которого служили греческие наемники, чье отступление из Азии описано Ксенофонтом в «Анабасисе», и его брат Артаксеркс II. В терминологии А. Тойнби и Л. Гумилева Персидское царство вступило в фазу надлома; стремление к расширению территории, к приобретению «чужого» сошло на нет, осталась лишь потенция к сохранению «своего». Царь царей оставался лишь номинальным владыкой, фактическое управление было сосредоточено в руках сатрапов — наместников провинций; этих провинций насчитывалось около полутора десятков, и у каждой имелся собственный правитель, почти абсолютный монарх, вполне закономерно пекущийся лишь о местнических интересах.

Поэтому план Мемнона не встретил поддержки у других военачальников, среди которых были сатрапы Геллеспонтской Фригии, Лидии, Каппадокии и Великой Фригии, то есть тех земель, которые предлагалось опустошить и отдать македонянам. На военном совете постановили встретить Александра у Граника, Мемнону же ясно дали понять, что ему следует быть поосторожнее в «фантазиях», которые сильно напоминают попытку затянуть войну, чтобы добиться дополнительных почестей.

Когда Александр на четвертый день пути от побережья подошел к Гранику, на противоположном берегу его ожидало выстроенное для боя войско персидских сатрапов. Очень важное обстоятельство — македонянам во главе с царем противостояла армия сатрапов; поневоле возникает предположение, что Дарий не видел необходимости в личном руководстве армией, точнее — в царской харизме, которая воодушевила бы воинов. Он, вероятно, полагал, что сатрапы справятся с «македонским выскочкой» [33] Права Александра на престол неоднократно подвергались сомнению. Престолонаследия как такового в Македонии не существовало, точнее, оно было формальным: нового царя избирало — либо «одобряло» — общевойсковое собрание, куда входили и аристократы-гетайры, и простые воины. Именно от этого собрания, в обход Аминты — сына погибшего в бою царя Пердикки III, получил власть Филипп, объявленный сначала опекуном Аминты, а затем, незадолго до рождения Александра, — царем. Александр также был провозглашен царем на собрании воинов — во многом благодаря Антипатру, который произнес перед собранием соответствующую речь и склонил македонян отдать голоса за отпрыска Филиппа. Расправа Александра с ближайшими родичами по отцовской линии после убийства Филиппа была продиктована стремлением избавиться от возможных соперников в притязаниях на трон. Однако всех недовольных было не устранить — кто укрылся в Элладе, кто бежал в Персию, — и царское достоинство Александра ставилось под сомнение едва ли не вплоть до покорения Персии. самостоятельно. (Всего сутки спустя этих сатрапов, а с ними и Мемнона, объявят виновниками поражения).