Василий Кельсиев - Галичина и Молдавия, путевые письма

– Чего ж вы идете во Львов?, – спрашиваю я.

– Да здесь-то, пане, что же делать? Работы нет – человек, пане, пропадает в этой проклятой Молдавии, как собака!

– Ну, а в Галичине?

– В Галичине, может быть, что и найдется.

– Сомневаюсь я. Я во Львове теперь видал ваших эмигрантов, Герасимовича и Мазуркевича – ругаются на чем свет стоит, что туда попали. Куска хлеба им там никто не дает; там все уже сильно обеднели, помогая эмиграции.

– Говорят, война будет. Говорят, Австрия и Франция пойдут на Россию, пане...

– Ну, тогда и идите, а теперь, право, не советую – перебейтесь как-нибудь здесь. Да постойте, а у вас паспорт есть?

– У меня, пане, нет. Только у одного из нас есть молдавский паспорт.

– Так как же вы идете? Ведь если вас поймают, вас в Россию выдадут, а в России, как докопаются, кто вы такой, что с вами сделают?

– А повесят, пане. Только теперь, пане, мы слышали, там больше уже не выдают. Там теперь, пане, граф Голуховский наместником, а он хороший поляк.

– Да что в том толку, что он даже самый хороший поляк? Я ведь прямо из тюрьмы сюда приехал, и мне говорили чиновники, которые подружились со мною после допроса, мне говорил начальник жандармской стражи, что они выдают всех беглых русских подданных, и это говорилось дружески, за стаканом чая. Жандармы, которые меня везли, рассказывали мне, что они сами возили поляков в Россию и до сих пор возят.

– Нет, пане, уж мы пойдем. Пошли, так пойдем. Теперь все наши идут, и все говорят, что там собирают отряды для новой войны и не выдают.

– Ну, дорога скатертью – идите! Желаю вам от души не попадаться.

И пошел. – Бедняги в самом деле уверены, что в Галиции уже собирают отряды (отделы), и со всех сторон друг за дружкою тянутся туда на свою гибель. Уверенность, что будет война, и что Австрия поможет полякам восстановить Польшу, так сильна, что никакие доказательства, никакие уверения не помогут остановить их на их страшном пути. Эту уверенность поддерживают в них разрозненные номера польских газет, которые иногда попадают им в руки.

Вообще эмиграция мало и неохотно читает, а польские газеты поют с голоса брошюр Голуховского (например, анонимное “Oestreich und seine Volker”), в которых ясно и толково изложена программа, принятая нынешним австрийским правительством, и кабинетом Белькреди и кабинетом Бейста. Программа эта несложна – следует удовлетворить желаниям обоих исторических народов, слагающих Австрию: австрийцев (с чехами, моравами, хорутанами и т. д.) и венгров (с хорватами, сербами, словаками, русскими, румынами), и каждой из этих народностей дать свое министерство, свои финансы – словом, полную самостоятельность. К этому, так называемому дуализму, Голуховский прибавляет еще польские провинции Австрии, которым тоже следует дать самостоятельность, и при помощи их и двух других частей империи, отнять у русских Царство Польское и Западные Губернии. Тогда Австрия, Венгрия и Польша, соединенные федеративно, под одною короною представят собою сильнейшее государство в Европе к которому, волею-неволею, примкнут Дунайские Княжества, Северная Болгария и вся Сербия с Босниею и с Герцоговиною. План, видите, вовсе неглупый, и правы австрийские государственные люди, что они его приняли. В наше время вопроса о народностях трудно существовать государствам, основанным только на трактатах да на преданиях. Франция, Испания, Италия, Пруссия, Швеция, Россия, Англия, Греция и Румыния – это живые государственные тела, население которых связано между собою и происхождением, и языком и верою. Это тела, составные части которых не ползут врозь – мы не берем, разумеется, в счет всяких поляков, ирландцев, индейцев, бурят, самоедов: в каждом организме есть свои чуждые элементы. Но из государств исторических осталась одна Австрия с Венгриею, и народности, замкнутые в них историей, рвутся на волю. Надо же стало найти оправдание своему существованию, надо доказать, что работа веков была не только не напрасною, но что из нее могут сложиться государственные формы, ничем не худшие генетических. Для этого надо, чтоб в Европе была не одна Австрия, не одно историческое государство. И вот восстанавливается Венгрия, и вот готовится восстановление Польши. Это делается против нас; из-за этого реки крови потекут – но это неглупо задумано. Кто возьмет, мы не знаем – мы не хотим ни хвастать, ни венчаться лаврами перед победою; но нельзя не видеть, что близка окончательная развязка вопроса: будут существовать Австрия, Венгрия и Польша или не будут? To be or not to be – that is the question (of the day)...

Этого вопроса эмигранты, разумеется, не понимают – они слышали звон, да не знают в котором приходе. Для чего, почему готовится война – им все равно. Но набатный колокол начал раскачиваться – и они бегут, бегут и бегут ратовать за полуживое дело. Это дело – засада целой их жизни. За него ратовали деды и прадеды их, за него ратовали отцы их, их матери учили их ратовать за это дело... И пусть идут. Пусть и их бедные головы лягут за завет отцов, благо нынешняя война будет последнею. Надо ж, в самом деле, раз навсегда покончить эту страшную борьбу двух славянских племен – или мы, или они! А покуда часть бывшей Речи Посполитой в руках Австрии, до тех пор мы будем и сами мучиться и их мучить, до тех пор они сами не могут сказать себе “pas de reveries”.

Есть у меня в Яссах сосед, юноша лет двадцати пяти. Был он и в жандармах, был и в повстаньи; признаться, я его подробно не расспрашивал. Знаю я его уже с год. Добрый, неглупый малый, но крайне неразвитый, как вообще все эти несчастные, ушедшие в леса со школьной лавки. Каждые три-четыре дня он заходит ко мне справиться о политических новостях. Отношения между мною и им сложились следующие. Месяца два назад, является он ко мне, с палочкою в руках, с сумочкою на плечах. Обыкновенный его мундир: какой-то кепи, нанковая (это зимой-то!) венгерка, сапоги по колена и брюки уже неизвестного цвета и материи.

– Прощайте!

– Куда Бог несет?

– В Галицию.

– Чего вам там не доставало? Хотите попасться?

– Теперь уж нечего попадаться, теперь война.

– Какая война? кто? с кем?

– А как же? Австрия и Франция объявили войну России за ее варварские действия в Польше.

– Вы в своем уме, мой юный друг, или свихнулись?

– Да помилуйте! Все наши говорят, и все идут.

– Извольте же взять газеты – вот последняя, что я получил. Возьмите их домой и перечтите от доски до доски. О войне еще и слова нет. Война, по всей вероятности, будет, но покуда даже и правительства еще не перессорились, даже и ссориться не начинали.

– А отчего же наши все идут? Эге-ге! да у вас русские газеты! Я их и читать не стану.