Светлана Мышуста - Древний Египет. Женщины-фараоны

7. Имя младшего царя заключено, подобно титулу цариц, в один ободок, а не в два, как это делается в именовании Эхнатона.

Данные наблюдения позволили Ю. Перепелкину несколько сузить поиск. Судя по всему, младший парь, скорее всего, женщина, чем, пусть и молодой, но мужчина. Следовательно, вместе с фараоном изображен не Сменхкара.

Может это Нефертити?

Ученый произвел анализ всех имеющихся изображений царицы и выяснил следующее.

Никогда она (даже в фиванский период) не держит в руках фараоновских скипетров, похожего на крючок короткого жезла и так называемого «бича», не носит мужского передника с подвесками в виде аспидов, обычного предмета одежды царя. Нигде она не одета иначе, как в ниспадающее до земли (реже до ступней) полупрозрачное платье и не подвязывает пояс так низко, как это изображено на камне из Мэнфе. Ни на одном из изображений Нефертити не несет веера, являвшегося принадлежностью высоких придворных чипов — «носителей веера» и придворных жен из царского окружения. Кстати, ни Тэйе, ни Меритатон с Анхесенпаатон, будучи главными женами правителя страны, тоже ни разу не замечены в подобном нарушении протокола. Вот незамужние царевны могли нести веер, как делали это незамужние дочери Нефертити и ее собственная сестра.

Младший царь поступал с точностью до наоборот. Носит синий мужской венец и царский передник со змеями (камень из Шмуна), низко подвязанный пояс (камень из Мэнфе), держит в руках царские скипетры (печати из дома Ра-нофра) и несет веер, исполняя скорее роль прислуги, нежели царя.

Все данные свидетельствовали о том, что в качестве младшего коллеги царя выступала не главная супруга фараона, красавица Нефертити, а его вторая жена Кэйе. Одним на главных доводов для подобной точки зрения послужил тщательный осмотр Ю. Перепелкиным камней из Шмуна. Оказалось, что сохранившиеся надписи на части из них не являются первоначальными, а были подвергнуты переделке, в результате которой исчезли изначально нанесенные имена Кэйе и ее дочери. Исправления заметны подчас невооруженным глазом, настолько топорно и неуклюже они были сделаны.

Одни из фрагментов, изданный X. Брунером в 1938 году в Лейпцигском египетском временнике и неверно им истолкованный, привел к появлению ошибочной точки зрения, до сих пор находящей признание со стороны значительной группы египтологов. Он считал надпись на камне наглядным подтверждением женитьбы Эхнатона на собственной дочери Анхесенпаатон и рождения от этого брака Анхесенпаатон Младшей. Сам по себе факт кровосмесительного брака не так уж невозможен, учитывая нравы и обычаи египтян.

Смущает другое: невесте на момент брака исполнилось всего 8–9 лет. Каким образом царевне удалось в столь юном возрасте стать матерью? Особенно если учесть ее последующие неудачные попытки выносить ребенка в более старшем возрасте, в супружестве с Тутанхатоном (широко известен факт обнаружения в его гробнице двух мумий недоношенных девочек-младенцев, заботливо похороненных вместе с юным отцом).

На осколке одного камня из Шмуна маленькая девочка держит в руках веер, а перед ней изображена склоненная взрослая особа в платье, от которой остался незначительный фрагмент, державшая в руках какую-то палку (возможно также веер). Учитывая, что девочки обычно следуют за матерью, Ю. Перепелкин имел все основания предположить, что впереди ребенка находится его мать, которая была не обычной придворной дамой, а женой фараона, поскольку солнечные руки-лучи протягивают ей «анх», знак жизни. Так как Нефертити никогда не сгибается раболепно перед кем-либо, а тем более не носит веер, ученый сделал единственно верный вывод — перед ним изображение Кэйе (пока еще в ипостаси царицы) с дочерью-царевной.

На обоих фрагментах на Шмуна женщина находится в явно подчиненном положении по отношению к фараону, и тогда, когда на ней некое платье, и при ношении царских (мужских) атрибутов власти. Значит, на обоих изображен один и тот же человек — возлюбленная Эхнатона Кэйе до и после получения титула фараона.

Когда же произошло столь знаменательное событие в жизни второй царской жены?

Ю. Перепелкин склоняется к тому, что стать соправителем мужа с ношением царских регалий власти, она могла лишь в конце его правления. Скорописная пометка от шестнадцатого года царствования Эхнатона именует, как мы помним, Кэйе «честной», на что ее управляющий вряд ли бы осмелился в случае изменения ее статуса на более высокий. Скорее всего, годом возведения женщины в фараоны может быть последний, семнадцатый год правления царя-реформатора.

Триумф его возлюбленной, однако, был недолог. Вероятно, незадолго до кончины мужа, она погибает. Не сохранилось ни ее погребения, ни мумии. Даже золотой гроб, предназначенный для упокоения Кэйе, хранил в себе останки другого человека. Памятники с ее изображениями были переделаны для дочерей Эхнатона и Нефертити. Северный дворец и южная усадьба перешли в собственность царевны Меритатон, ее младшей сестре Акхесенпаатон достался солнечный храмик Кэйе в центре столицы. О судьбе тезки царевны, Анхесенпаатон Младшей, не сохранилось никаких сведений. Не исключено, что за небывалый валет величия матери ей также пришлось поплатиться.

В южной усадьбе, принадлежавшей Кэйе, во время раскопок была сделана ужасная находка. В маленьком дворце на берегу озера в наглухо замурованной кладовой были найдены кое-как погребенные детские останки. Здесь же находились игрушечная посуда из алебастра, бусы и другие украшения. Может это все, что осталось от дочери Кэйе?

Фараоном вторая жена Эхнатона пробыла слишком мало, но цена, заплаченная царицей за столь недолгий миг славы, оказалась несоразмеримо велика.

По мнению Ю. Перепелкина, несмотря на венец, скипетры и царское облачение, возлюбленной Эхнатона так и не удалось реализовать себя в данном качестве. Она осталась при одном имени, так как титулатура не подверглась необходимым изменениям, дабы привести ее в соответствие с царской, состоящей из пяти имен. Кэйе всегда носит только один венец, в то время как муж-соправитель изображается в венцах государственных, двойном всеегипетском или красном нижнеегипетском. На рельефах фигура младшего царя всегда меньшего размера и запечатлена в позах, более подобающих царице, никак не фараону. А в одном случае, при ношении за Эхнатоном веера, он занимал положение даже ниже царицыного.

Автор данной книги с подобным утверждением не согласен. Поскольку обрисованные ранее психологические портреты Нефертити и ее супруга-реформатора дают не лишенное логики объяснение мотивации совершаемых ими поступков, следует сделать подробный анализ и личности женщины, покорившей не только сердце Эхнатона, но и сумевшей достигнуть того, чего не удалось добиться ни одной из последующих побочных жен.