Светлана Мышуста - Древний Египет. Женщины-фараоны

До нас дошло одно-единственное изображение Кэйе. Выполнено оно па крышке погребального сосуда, в котором после смерти должны были храниться ее внутренности.

Лицу этой женщины присущи черты, типичные для людей относящихся к негроидной расе. Возможно, ее родиной была одна из африканских областей, например, Эфиопия. Лицо в форме сердечка, большие, широко распахнутые черные глаза, с полукружьями бровей, чуть приплюснутый нос и пухлые губы. Мимика второй жены Эхнатона лишена тон скрытой напряженности и жесткости, которые присущи Нефертити.

На маленькой голове — великолепно изготовленный парик, представляющий собой подлинный шедевр парикмахерского искусства. Любимым украшением возлюбленной фараона (как это заметно на некоторых фрагментах рельефов) были круглые серьга, придающие ей дополнительный шарм и привлекательность.

Судя по тому, что ей удалось не только сохранить свое положение любимицы владыки Верхнего и Нижнего Египта, но и значительно упрочить его. Кэйе не была глупа или легкомысленна. Как и Нефертит, она прекрасно понимала, что собой представляет ее муж. знала его сильные и слабые стороны. Обе супруги вполне могли найти точки соприкосновения, но либо не захотели, либо не смогли пойти на сближение.

У египтологов нет ни одного доказательства совместного присутствия женщин ни на официальных церемониях, ни в домашней обстановке, из чего следует, что обе семьи Эхнатона не только не дружили между собой, но похоже, стремились поддерживать создавшуюся дистанцию. Обратите внимание — даже дети оказались втянутыми в эту позиционную игру, поскольку нет ни одного изображения с совместным проведением времени дочерей фараона от главной супруги и ребенка второй жены.

Вероятно, всему виной разность характеров женщин, нашедшая отклик как в изобразительном искусстве (особенно скульптуре), так и в архитектуре. Как не похожи друг на друга портреты цариц, так не похожи и дома, в которых они жили. Сравните; у Нефертити сдержанность, изящество и совершенная красота линий лица гармонируют с парадной строгостью, нарядностью к пышностью Главного дворца Ахетатона. Мягкость, нежность, склонность к смеху и веселью Кэйе как в зеркале отразились в построенных для нее южной усадьбе и Северном дворце.

Неудивительно, что мятущийся Эхнатон решил именно ей излить свою душу в тиши фиванского дворца. Нужно учитывать и еще один немаловажный момент. Мужчины его типа личности при наличии сильной партнерши, каковой представала Нефертити не только на троне, но и на супружеском ложе во время проживания царственной четы в Фивах, постоянно испытывают чувство неуверенности в момент близости с ней (они терзаемы банальным вопросом; получится в этот раз или нет?), что приводит их в сильнейшее стрессовое состояние.

Ситуацию усугубляет и болезнь фараона. Синдром Фролиха вызывает дисфункцию мужской половой сферы. Наличие дочерей родившихся до отъезда семьи царя в новую столицу ни о чем не говорит, поскольку никому не известно, с какой попытки удалось Эхнатону осуществить их зачатие.

Молодым фараоном был найден, с его точки зрения, наилучший выход из сложившейся ситуации. Он выбрал из женщин гарема красавицу пассивно-покорную в постели, не подавляющую своей образованностью, интеллектом и независимостью. Таким образом, их отношения с Кэйе, имеющие первоначально ярко выраженную сексуальную окраску, постепенно перешли в стадию доверительно-дружественных.

Подобное изменение статуса возлюбленной владыки Верхнего и Нижнего Египта произошло именно потому, что она приложила немалые усилия для того, чтобы Эхнатон воспринимал ее не только как постельного партнера, но заметил и оценил ее душевные качества. Умение слушать и сопереживать, а в минуты грусти и развеселить шуткой или танцем угрюмого, вечно сомневающегося в себе и других фараона, в сочетании с мягкостью, нежностью и поистине рабской покорностью, разительно отличало девушку из гарема от холодно-сдержанной Нефертити, в чем, возможно, не единожды Эхнатон упрекнул ее.

Изначальная разность характеров, привычек, уровня культуры и мировоззрения женщин — вот подлинная причина их отчуждения, которое к тому же подогревалось соперничеством между ними, достигшим критической точки через несколько лег после переезда фараона с семьей в Ахетатон.

В новой столице Нефертити резко сменила тактику, превратившись из правительницы и государыни в домашнюю наседку, тем самым отсрочив получение статуса царицы Кэйе. Однако, как знак особого к ней расположения, Эхнатон разрешил своей возлюбленной изготовить золотой гроб как место ее последующего упокоения, поражающий роскошью и великолепием. В это же время рождается их дочь, любимая отцом не меньше царевен, рожденных главной женой.

Как уже говорилось, вопрос о наличии сыновей у Кэйе поныне вызывает споры в научной среде. Все же очень сомнительно, чтобы Сменхкара или Тутанхатон действительно были ее детьми, поскольку вызывают недоумение и вопросы, следующие факты.

Если первому из них, будущему зятю Эхнатона и следующему фараону Египта, она приходилась матерью, почему после своего воцарения он пальцем о палец не ударил, чтобы восстановить ее честное имя, вымаранное на всех надписей, обеспечив тем самому родному человеку возможность попасть в загробный мир?

Возможен один из трех вариантов ответа: либо она чем-то сильно обидела сына (тогда что это может быть?). Либо он просто неблагодарный и гадкий человек, либо она ему просто никто. Более достоверным выглядит третий вариант, по моему мнению.

Что же касается Тутанхатона, то в том случае если Кэйе и в самом деле подарила ему жизнь, почему его воспитанием занималась Нефертити, а не она? Опять-таки, мальчик, став в свою очередь владыкой Египта, тоже мог посодействовать реабилитации матери, но и здесь мы не находим свидетельств подобного деяния. Стало быть, оба юноши не имели ничего общего со второй женой Эхнатона.

Самые весомые перемены в судьбе Кэйе происходят после самоустранения Нефертити не только из спальни царя, но и из жизни двора. Она получает в собственность Северный дворец, маленькую южную усадьбу и открыто повсюду сопровождает фараона. С этого момента статус его возлюбленной начинает расти как на дрожжах, что нашло отображение в появлении большого количества ее совместных с Эхнатоном изображений. Они, правда, лишены того накала страсти, каким полны сцены, изображающие его с Нефертити, но и фараон уже далеко не мальчик.

Отношения между царем и Кэйе всегда носили ровный и спокойный характер, лишенный излишней импульсивности и эмоциональности.

Вспышки нервозности, подозрительности, неуверенности и гневливости фараона гасились мягкостью и абсолютной неконфликтностью его возлюбленной. Если ее сопернице Нефертити пришлось в некотором роде наступить себе на горло, спрятав надменность и гордость, чтобы сохранить хоть в какой-то мере величие своего положения, то Кэйе не пришлось себя насильно переиначивать в угоду господину, поскольку безграничная покорность, терпение и нежность по отношению к нему составляли одну из граней ее натуры.