Дмитрий Старостин - Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

Концепция романо-германского синтеза в том виде, в котором она окончательно сложилась перед Первой мировой войной, обычно излагалась следующим образом. Короли франков из Меровингской династии в течение большей части VI в., как считалось, были полными энергии «сильными» правителями, но «варварами» в культурном отношении, и в этом смысле неспособными по-настоящему поставить под свою власть романизированное общество Галлии и, в особенности, Аквитании {11} 11 Подобную точку зрения можно увидеть в: Lot F., Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. P., 1928. T. I. Les destinées de l’Empire en Occident de 395 à 888. P. 297–325. . [4] Но наиболее концентрированным (и в чем-то даже гипертрофированным) выражением этого тезиса явилась книга А. Пиренна: Pirenne H. Mahomet et Charlemagne. 2-е изд. Р., 1937. Необходимо отметить, что данная работа, сохранившаяся в виде черновиков, не была завершена автором при его жизни. Труд увидел свет благодаря усилиям одного из учеников, причем в процессе правки в текст вошли не только мысли и идеи, сформулированные Анри Пиренном в письменном виде, но и суждения, которые, как утверждал его ученик, произносились ученым устно в ходе личных бесед. В монографии показано, что приход варваров на территорию римской Галлии и Аквитании нисколько не изменил социально-экономическую ситуацию в том регионе, которая как была, так и осталась связана с Поздней Античностью по своему характеру. Ситуация — как отмечали медиевисты — изменилась после того периода, которое еще успел застать Григорий Турский, а именно — в начале VII в. Поскольку франкские правители, как и сами франки, жили в обществе, еще до недавнего времени бывшем частью римской провинции, постольку некоторые известные ученые рассматривали прерогативы королей в понятиях конституционной истории, более применимых для поздней Римской империи, а не для Раннего Средневековья {12} 12 Lot Е, Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. T. I. P. 297–325. . Идея преемственности между временами Римской империи в Галлии и эпохой правления королей из династии Меровингов подчеркивалась Ф. Лотом, Г. Фурнье, К.Ф. Строэкером и Р. Фольцем {13} 13 Lot F. La fin du monde antique et le début du moyen age; avec quatre cartes et trois planches hors texte. P., 1927; Fournier G. Les Mérovingiens. P., 1996; Stroheker K.F. Die geschichliche Stellung der ostgermanischen Staaten am Mittelmeer // Germanentum und Spâtantike. Zürich, 1965. C. 102–133; Folz R. De l’antiquité au monde médiéval. R, 1972. .

Основным недостатком их работ остается то, что исследователи этой школы считали идеалы власти в указанную эпоху состоявшими всего лишь из двух основных типов: из власти публичной, императорской, и власти «частной» (власти предводителей-варваров над своими дружинниками и над домашними). Кроме того, они без критики относились к понятиям «римский» и «варварский» при описании представлении о политическом устройстве. При прочтении данных трудов остается неясным, на чем именно зижделась власть в эпоху, рисовавшуюся этими исследователями как картина оседания варваров в римской провинции. Ведь постулирование идеи о власти как «римской» или «варварской» ничего не может сказать нам о тех механизмах и стимулах, которые были в руках правителей и их окружения. В Поздней Античности Римская империя вынуждена тесно взаимодействовать с варварами, брать их на свою службу, причем некоторые из них смогли достичь второго по значимости поста в имперской иерархии власти — префекта претория Запада (как, например, Рихимер) {14} 14 Jones Martindale J.R., Morris J. The Prosopography of the Later Roman Empire. Cambridge, 1992. Vol. II. P. 942. . Что именно в Позднем Риме оставалось «римским», а что стало уже к началу V в. «варварским» и «провинциальным», является и поныне предметом дискуссий {15} 15 Levy E. Weströmisches Vulgarrecht: das Obligationenrecht. Weimar, 1956. . У современных исследователей Раннего Средневековья нет однозначного представления о том, во что превратилась поздняя Римская империи в период, закончившийся падением императорской власти на Западе, как была у историков XIX в. Именно поэтому казавшиеся некогда изученными пути эволюции власти в варварских королевствах превращаются в дискуссионные.

В середине XX в. увидели свет работы, поставившие под сомнение схему, по которой Средневековье вырастает из VI в., из романо-германского синтеза в Меровингском королевстве. Марк Блок предложил считать Раннее Средневековье периодом экономического застоя, истоки которого уходят еще в эпоху падения Западно-Римской империи. Одновременно он подчеркнул: период Высокого Средневековья (X–XII вв.) был временем быстрого экономического роста, не имеющим генетической связи с процессами, протекавшими после падения Западно-Римской империи и до IX в. {16} 16 Блок М. Феодальное общество. M., 2003. Ученый полагал, что Раннее и Высокое Средневековье кардинально отличались друг от друга в социально-экономическом и политическом смыслах. Из-под пера его учеников и последователей во Франции вышли работы, авторы которых стремились доказать существование двух различных периодов Средних веков. Они допускали, будто до начала X в. франкский мир еще оставался средиземноморским и позднеримским по своей сути [5] Первопроходцем в этой области и создателем очень влиятельной историографической традиции (и школы) во Франции был Жорж Дюби, который постарался обосновать тезис Марка Блока на примере историко-правового исследования практики зависимости воинов от магнатов. См.: Duby G. Recherches sur l’évolution des institutions judicaires pendant le X et XI siècle dans le sud de la Bourgogne 1 // Le Moyen Âge. 1946. T. 52. № 2–4; Idem. Recherches sur l’évolution des institutions judicaires pendant le X et XI siecle dans le sud de la Bourgogne 2 // Le Moyen Âge. 1947. T. 53. № 1–2. Основным его трудом, эталоном для всех его последователей, стал: Idem. La société aux XI et XII siècles dans la région Mâconnaise. R, 1953. . Его последователи постарались показать, что некоторые особые приметы римского мира еще долго характеризовали развитие Европы даже после того, как императорская власть уже перестала существовать. В частности, по утверждению медиевистов, рабство, возможно, оставалось широко распространено до конца X в. {17} 17 Verlinden C. Lesclavage dans l’Europe medievale. Brugge, 1955; Bonnassie P. Survie et extinction du regime esclavagiste dans l’Occident du Haut Moyen Âge (IV–XI siecle) // Cahiers de civilisation medievale. 1985. P. 307–43. Только в начале XI в., как заключили исследователи, появились ростки нового — средневекового — социально-экономического устройства. Основой его, согласно утверждению ряда авторов, стали условные держания земли владельцами замков, которые были обязаны военной службой крупным региональным властителям. Хотя данный подход и позволил по-новому посмотреть на развитие средневекового общества, интерес его адептов к социально-экономическим проблемам привел к тому, что мало кто из ученых указанного периода серьезно задавался вопросом о характере представлений о власти, об их сходстве или отличии от позднеримских. Отечественные исследователи, однако, не приняли эту концепцию и обратили внимание на значительные изменения общества в Раннем Средневековье, которое, по их мнению, уже встало (на тот момент) на путь развития иерархии, традиционно называемой «феодальной» {18} 18 Филиппов И.С. Средиземноморская Франция в Раннее Средневековье. Проблема становления феодализма. М., 2000. .