Дмитрий Старостин - Между Средиземноморьем и варварским пограничьем [Генезис и трансформация представлений о власти в королевстве франков]

В том же ключе написан ряд трудов П. Форакра. В них медиевист постарался рассмотреть различные аспекты политики Франкского королевства, уделив особое внимание проблемам королевского двора и его взаимоотношениям с местной знатью. Цель работы П. Форакра заключалась в выявлении подлинной роли двора, который был не только центром власти, но и «объектом притяжения» для представителей всех групп светской и церковной иерархии, искавших и находивших в курии поддержку собственных интересов.

Изыскания обоих авторов подтвердили необходимость осторожной оценки политической практики Раннего Средневековья, т.к. в них было показано, что в это время власть основывалась, прежде всего, на личных связях, а не на каких-то институциональных принципах {24} 24 Fouracre P. Merovingian History and Merovingian Hagiography // Past and Present. 1990. Vol. 127. P. 3–38; Idem. Observations on the Outgrowth of Pippinid Influence in the “Regnum Francorum” after the Battle of Tertry (687–715) // Medieval Prosopography. 1984. Vol. 5. № 2. P. 1–31; Idem. Merovingians, Mayors of the Palace and the Notion of a “Low-Born” Ebroin // Historical Research. 1984. Vol. 57. № 135. P. 1–14; Fouracre P, Gerberding R.A. Late Merovingian France: History and Hagiography, 640–720. Manchester, 1996. . К недостаткам указанных исследований можно отнести несколько односторонний характер изучения источников: авторы сфокусировали внимание на анализе событий в отрыве от особенностей памятников, повествующих о них. Между тем многочисленные труды по истории Средних веков, увидевшие свет в XX в., показали, что учет авторской позиции необходим для понимания того, каким образом исторические события отразились в тексте своего времени.

Итак, не вызывает сомнения тот факт, что изучение роли королевства франков в процессе формирования раннесредневекового общества является (даже при наличии фундаментальных трудов XIX–XX вв.) актуальной и, увы, не решенной полностью проблемой современной медиевистики.

Впервые при оценке различных исторических концепций социально-политического развития меровингского государства нами была выявлена степень их зависимости от схемы, заложенной в историографии эпохи Реставрации (вторая четверть XIX в.). Кроме того, удалось продемонстрировать зависимость некритического исследования историков первой половины XIX в. от летописной традиции франкской эпохи.

В процессе подготовки настоящей монографии нами были обобщены данные новых источниковедческих подходов к изучению историографии франкской эпохи. При рассмотрении проблемы достоверности свидетельств франкских историков учитывалась степень их приобщенности к позднеантичной исторической традиции, а их историографический метод рассматривался в широком социокультурном контексте. Комплексный подход к анализу творческого наследия историков указанной эпохи позволил обнаружить основные закономерности отражения действительности в памятниках исторической мысли, агиографии и права.

Пользуясь случаем, хотел бы поблагодарить коллег по кафедре истории Средних веков СПбГУ, научного редактора книги А.К. Гладкова, а также рецензентов — О.В. Дурова и Д.С. Конькова, содействовавших появлению настоящей труда.

По традиции, идущей от историографии XIX в., исследование Меровингского королевства следует начать с обзора нарративных источников. В XIX — первой половине XX в. ученые, опираясь в первую очередь именно на эти источники, разработали подходы к анализу политического и социального устройства королевства франков в период правления династии Меровингов, которые хотя и остаются актуальными в настоящее время, но, тем не менее, не свободны от неточностей {25} 25 Среди фундаментальных работ, задавших пути развития исторической мысли на многие годы вперед, можно назвать: Rogge К.А. Über das Gerichtswesen der Germanen: Ein germanistisches Versuch. Halle, 1820, Thierry A. Récits des temps mérovingiens, précédés de Considérations sur l’histoire de France. P., 1840. Тьерри явился отцом современной идеи романо-германского синтеза в Меровингском королевстве франков. Во второй половине XIX в. к указанным изысканиям добавились работы: Dahn F. Die Könige der Germanen. Leipzig, 1894, Bd. 7. Die Franken unter den Merowingern. Abt. 1; Sybel H. von Entstehung des deutschen Königthums. Frankfurt am Main, 1881. В этой монографии подвергалась сомнению варварская государственность германцев. См. также: Fustel de Coulanges N.D. Histoire des institutions politiques de l’ancienne France: en 6 t. P., 1875. Важно обратить внимание на большое количество специальных работ по истории права, написанных в рамках традиций немецкой “Rechtgeschichtliche Schule”, основанной Савиньи (F.K. von Savigny) и его подражателями во Франции. Среди многих трудов историко-правового жанра основными и оказавшими наибольшее влияние являются: Waitz G. Deutsche Verfassungsgeschichte. Kiel, 1876. Bd. 7. Die deutsche Reichsverfassung von der Mitte des neunten bis zur Mitte des zwölften Jahrhunderts; Beauchet L Histoire de l’organisation judicaire en France. Époque franque. P., 1886; Glasson E. Histoire du droit et des institutions de la France. P., 1888. T. 2. Époque franque. .

Медиевисты XIX — первой четверти XX в., занимавшиеся изучением Меровингского королевства, приняли за обыкновение делить его историю на два кардинально отличающихся друг от друга периода. Так, VI в. и первая половина VII в. воспринимались временем максимальных успехов франков и их правителей, эпохой расцвета династии Меровингов, короли которой распространили свое влияние не только на всю Галлию, но даже на земли к востоку от Рейна {26} 26 О «гегемонии франков в Европе» уже в эпоху сыновей Хлодвига говорит, например, фундаментальное исследование, явившееся примером синтеза взглядов французских и бельгийских ученых XIX и первой четверти XX в.: Lot F., Pfister С., Ganshof F.L. Histoire du Moyen Âge. R, 1928. T. 1. Les destinées de l’Empire en Occident de 395 à 888. P. 209. Есть и другие исследования, подчеркивающие рост влияния франков в Европе в эту эпоху. О распространении влияния Меровингов и характерных для Меровингского королевства форм административной организации к востоку от Рейна см., например: Butzen R. Die Merowinger ôstlich des mittleren Rheins: Studien zur militarischen, politischen, rechtlichen, religiosen, kirchlichen, kulturellen Erfassung durch Konigtum und Adel im 6 sowie 7 Jahrhundert. Würzburg, 1987; Sprandel R. Das Kloster St. Galien in der Verfassung des Karolingischen Reiches.. Freiburg im Breisgau, 1958. T. 7. C. 151. . Данный период одновременно считался временем, когда меровингские короли — несмотря на то, что они оставались варварами и не успели проникнуться галло-римским духом — смогли утвердиться в качестве единственных правителей Галлии, диоцеза, который при всех оговорках являлся в значительной степени романизированным.

Период с середины VI в. и до конца существования Меровингской династии в 751 г. в историографии XIX–XX вв. считался временем постепенной «романизации» франков, которые хотя и не стали галло-римлянами, но по крайней мере отошли от варварства [6] Однако были в общем хоре ученых, придерживавшихся этой точки зрения, и другие голоса. Противоположную позицию имел, например, Мюррей (А.С. Murray), который в своем исследовании порядков наследования во Франкском королевстве показал, что в этой специфической области социально-экономических отношений можно скорее наблюдать «варваризацию», чем постепенную адаптацию к позднеантичной культуре. См.: Murray А.С. Germanic Kinship Structure: Studies in Law and Society in Antiquity and in the Early Middle Ages. Toronto, 1983. . Одновременно эта эпоха постепенного усваивания Меровингами политической культуры поднеримской провинции Галлии воспринималась временем правления «слабых» или «ленивых» королей (“rois faineants”), которым не хватало «доблести» бороться за власть так, как это делал Хлодвиг и его сыновья и внуки [7]. В этом историки Нового времени следовали традиции, сложившейся еще в каролингскую эпоху. Например, Эйнхард видел в предшественниках своих каролингских покровителей слабых, «длинноволосых» властителей, «влекомых в повозках волами». Кроме «Жизнеописания Карла Великого» Эйнхарда, где данная точка зрения прослеживается наиболее ярко, подобные взгляды также характерны для «Первых Анналов Меца» (“Annales mettensis priores”) и для каролингских редакций «Хроники» Продолжателя Фредегара {27} . Таким образом, во многих исторических сочинениях франкской эпохи мы уже находим картину династического кризиса, постепенного упадка власти Меровингов во второй половине VII в. и выражение нараставшего чувства потери этой династией легитимности и превращения ее представителей в тиранов [8]. Подобная пристрастная оценка каролингских историков нашла отражение и в историографии XIX–XX вв., в рамках которой события, приведшие к смене династии в 751 г., рассматривались как результат династического кризиса. Исследователи XIX–XX вв., как правило, считали эту эпоху самой темной страницей Средневековья {28} . Данная трактовка событий меровингской эпохи стала практически господствующей в историографии XIX–XX вв.