Стефан (Этьен) Греллэ-де-Мобилье - Записки квакера о пребывании в России. 1818-1819

Вечеромъ у насъ было молитвенное собрание, которое очень утешило и подкрепило насъ. Мой дорогой Алленъ чувствуетъ, что ему следуетъ быть моимъ помощникомъ, по крайней мере, до отъезда моего на греческіе острова.

26-го февраля. Въ числе разныхъ замечательныхъ лицъ намъ въ последніе дни пришлось познакомиться съ барономъ Гаккельбергомъ; онъ эстляндецъ, родомъ изъ Ревеля, человекъ добрый и благочестивый. Гаккельбергъ первый даровалъ свободу крепостнымъ въ своихъ поместьяхъ; въ первое время после этого ему пришлось бороться съ разными непріятностями и съ недовольствомъ своихъ соседей; но примеру его последовали скоро некоторые другіе, сначала также возстававшіе противъ него. Улучшеніе быта крестьянъ, по отпущеніи ихъ на волю, весьма заметно; первый изъ вольноотпущенныхъ сделался человекомъ полезнымъ и благочестивымъ. Баронъ считаетъ его своею правою рукою въ деле учрежденія сельскихъ школъ и попеченія о нихъ. Онъ устроилъ также заведеніе для приготовленія сельскихъ учителей.

4-го марта. Государь прислалъ сказать намъ, что онъ съ удовольствіемъ увидитъ насъ у себя вечеромъ; мы отправились въ назначенное имъ время — въ 8 часовъ. Онъ опять принялъ насъ въ своихъ частныхъ покояхъ, куда насъ ввели потаеннымъ ходомъ, минуя дворцовый караулъ и придворную прислугу. Никто не удивился, видя, что мы вошли съ покрытыми головами. Государь также, какъ прежде, принялъ насъ съ сердечнымъ приветомъ. Онъ сначала сообщилъ намъ, что съ заключенныхъ въ Або сняты цепи, въ которыхъ мы видели ихъ, что несчастный, о которомъ мы ему говорили, освобожденъ и что дано приказаніе лучше обращаться съ прочими заключенными. Онъ просилъ насъ затемъ откровенно разсказать ему все, что замечено нами въ тюрьмахъ во время нашего пребыванія въ Россіи. Военный генералъ-губернаторъ доложилъ ему объ измененіяхъ и улучшеніяхъ, которыя мы считали полезными въ темницахъ, и государь вполне одобрилъ произведенный уже тамъ перемены. Онъ сказалъ намъ далее, что вдовствующая императрица съ удовольствіемъ говорила ему о сделанномъ нами визите; что она приняла къ сердцу сказанное нами о крайнихъ опущеніяхъ по воспитанно детей беднаго класса и что она занимается пріискиваніемъ наиболее действительныхъ меръ къ возможно — скорому исправленію этого недостатка. Государь къ этому присовокупить что онъ назначилъ известную сумму на учрежденіе шести училищъ для бедныхъ детей въ столице, съ темъ, чтобы дети тамъ получали религіозно-нравственное воспитаніе. Онъ уведомилъ насъ далее о томъ, что онъ со вниманіемъ прочиталъ приготовленныя нами книги для детскаго чтенія и былъ отъ нихъ въ восторге, — что еслибы мы для одного только этого дела прибыли въ Россію, мы уже совершили дело весьма важное, и что онъ намеренъ ввести наши книжки въ употребленіе во всехъ школахъ своей имперіи.

9-го марта. Мы, по обыкновенно, провели два часа у князя Александра (Голицына). Онъ разсказалъ намъ, что государь приказалъ немедленно перевести на русскій языкъ наши книжки съ извлеченіями изъ Св. Писанія и отдать ихъ печатать. Новый Заветъ ныне напечатанъ здешнимъ библейскимъ обществомъ, но Ветхій — не весь еще переведенъ и потому не изданъ. Узнавъ, что мы намерены скоро оставить Петербургъ, государь велелъ приготовить для насъ рекомендательныя письма къ губернаторамъ всехъ техъ местъ, чрезъ которыя намъ придется проехать, и также къ посланникамъ въ техъ странахъ, где мы намерены остановиться, по выезде изъ Россіи. Князь сказалъ намъ, что государь въ этихъ письмахъ рекомендуетъ насъ, какъ «людей, которыхъ хорошо знаетъ». Мы сделали прощальный визитъ Филарету. Наше свиданіе съ нимъ было очень трогательно и торжественно. Съ христианскою искренностію и прямодушіемъ Филаретъ разсказалъ намъ про свои религіозныя упражненія и подвиги; потомъ мы проведи съ нимъ несколько времени въ безмолвной молитве. Мы чувствовали свое духовное сродство съ нимъ чрезъ крещеніе отъ Духа и истины; онъ осенилъ насъ своимъ благословеніемъ и, будучи очень тронутъ, когда намъ нужно было разстаться, онъ принялъ насъ въ свои объятія и далъ намъ целованіе любви во Христе Іисусе. Возвратившись, мы нашли у себя несколько писемъ, написанныхъ для насъ Филаретомъ къ лицамъ, известнымъ ему по ихъ духовному настроенію; мы виделись съ этими лицами во время нашего путешествія чрезъ среднюю Россію.

13-го марта. Время нашего отъезда приближается; у насъ очень много хлопотъ. Несколько разъ у насъ были общественныя и частныя молитвенныя собранія; такъ какъ намъ навсегда пришлось разстаться съ разными присутствовавшими тутъ лицами, то собранія эти имели характеръ торжественный. Мы вообще можемъ унести съ собою радостное сознаніе, что мы оставляемъ по себе здесь семя, благословенное Богомъ. Некоторыя изъ прощальныхъ свиданій нашихъ были весьма трогательны и плодотворны, въ особенности свиданіе наше ныне вечеромъ съ государемъ. Онъ разсказалъ намъ разныя подробности о томъ, какъ его воспитывали подъ надзоромъ бабки его — императрицы Екатерины.

— «Приставленные ко мне дядьки», говорилъ онъ, «имели некоторыя добрыя качества, но не были верующими христіанами и потому первоначальное воспитаніе мое не было соединено съ какими-либо глубокими нравственными впечатленіями; сообразно съ обычаями нашей греческой церкви, меня пріучили формально повторять утромъ и вечеромъ известныя заученныя молитвы; но этотъ обычай, нисколько не удовлетворявши внутреннимъ потребностями моего религіознаго чувства, скоро надоелъ мне. Случалось между темъ не разъ, что я, ложась спать, живо чувствовалъ въ душе свои грехи и разные нравственные недостатки своего образа жизни; возникавшее при этомъ сердечное раскаяніе пробуждало во мне потребность встать съ постели и среди ночной тишины броситься на колена, чтобы со слезами просить у Бога прощенія и силы для большей бдительности надъ собою на будущее время. Это сердечное сокрушеніе продолжалось несколько времени; но мало-по-малу, при отсутствіи нравственной поддержки со стороны окружающихъ лицъ, я сталъ реже и слабее чувствовать въ себе эти спасительныя движенія благодати; вместе съ мірскою разсеянностію грехъ сталъ более и более владычествовать въ моей душе. Наконецъ, въ 1812 году Господь снова призвалъ меня, по любви и милосердно своему, и прежнія движенія благодати возобновились въ сердце моемъ съ новою силою. Въ это время одно благочестивое лице посоветывало мне приняться за чтеніе Св. Писанія и дало мне въ руки Библію, которой до техъ поръ я никогда еще не видалъ» (это былъ князь Александръ Николаевичъ Голицынъ). -Я пожиралъ Библію», присовокупил Государь, «находя, что слова ея вливаютъ новый, прежде никогда не испытанный, миръ въ мое сердце и удовлетворяют жажде души моей. Господь, по благости своей, даровалъ мне Духомъ своимъ разуметь то, что я читалъ; этому-то внутреннему назиданію и озаренію я обязанъ всеми духовными благами, пріобретенными мною при чтеніи божественнаго слова, — вотъ почему я смотрю на внутреннее озарение или наставленіе отъ св. Духа, какъ на самую твердую опору спасительнаго богопознанія». Государь говорилъ намъ съ глубокимъ чувствомъ еще много другаго о томъ же предмете. Мало-по-малу мы перешли въ своей беседе съ нимъ къ более глубокому разбору вопроса о царстве Господа нашего, царстве мира и любви, и о томъ, куда Духъ нашего возлюбленнаго Спасителя, который самъ есть любовь, ведетъ техъ, которые повинуются его заповедямъ. Затемъ Государь разсказалъ намъ, какъ сильно душа его была проникнута желаніемъ навсегда уничтожить на земле войны и пролитіе крови; онъ говорилъ, что много ночей проведено имъ безъ сна въ напряженныхъ размышленіяхъ о томъ, какъ бы осуществить это заветное желаніе, и въ глубокой скорби при мысли о безчисленныхъ бедствіяхъ и несчастіяхъ, причиненныхъ войною. Въ то время, когда душа его, такимъ образомъ, смирилась въ пламенной молитве къ Спасителю, у него возникла идея пригласить все коронованныя особы къ составлению одного священнаго союза, предъ судомъ котораго можно было бы на будущее время примирять все вновь возникающія разногласія, вместо того, чтобы прибегать къ мечу и пролитію крови; эта мысль такъ заняла его, что онъ всталъ съ постели, изложилъ письменно свои чувства и стремленія въ этомъ отношеніи съ такою живостію и съ такимъ жаромъ, что намеренія его со стороны многихъ подверглись незаслуженнымъ подозреніямъ и перетолкованіямъ, «хотя», прибавилъ онъ со вздохомъ, «теплая любовь къ Богу и людямъ было единственное побужденіе, руководившее мною». Мысли о составленіи священнаго союза возникли въ немъ во время пребыванія его въ Париже. После того, какъ мы провели несколько времени въ беседе о такомъ важномъ предмете, государь сказалъ намъ: