Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

В дни, когда Сталина хоронили, в "Правде" появилась короткая заметка Лысенко "Корифей науки", в которой он сообщил о главной роли Сталина в проведении опозорившей советскую науку на многие десятилетия Августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года:

"Сталин… непосредственно редактировал проект доклада "О положении в биологической науке", подробно объяснил мне свои исправления, дал указания, как изложить отдельные места доклада. Товарищ Сталин внимательно следил за результатами работы августовской сессии Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина" (31).

Сообщения о запрете генетики в СССР произвели фурор на Западе. 24 сентября 1948 года Герман Мёллер отправил в Академию наук СССР письмо, в котором осудил "заявления о вашей поддержке шарлатана Лысенко… и отрицании принципов генетики", отметил, что в СССР "разрушают науку ради узких политических целей, совершенно так, как делали многие из тех, которые выступали в роли ученых в Германии под властью нацистов". Он упомянул "глубокое уважение, которое питал" к АН СССР раньше, и написал:

"Я отказываюсь от моего членства в вашей Академии. Я делаю это, однако, с горячей надеждой, что я еще доживу до того дня, когда ваша Академия снова сможет начать восстанавливать свое место среди подлинно научных организаций", — закончил он (32).

22 марта 1990 года Общее собрание АН СССР приняло постановление о восстановлении Г. Дж. Мёллера (посмертно) в членах Академии наук СССР "как необоснованно исключенного ученого".

Через год после Августовской сессии ВАСХНИЛ Сталин приказал Сектору науки ЦК партии созвать объединенную сессию АН и АМН СССР, на которой, одна из старейших большевичек, 79-летняя Ольга Борисовна Лепешинская объявила о возможности образования клеток из неживого вещества.

Лепешинская родилась в 1871 году в Перми и была на четверть века старше Лысенко. В 1894 году она стала посещать марксистские нелегальные кружки, познакомилась там с Пантелеймоном Николаевичем Лепешинским и вышла за него замуж. В 1903–1906 годах они жили в эмиграции в Женеве одновременно с Лениным. Встречавшийся с ними там Н. Валентинов-Волин вспоминал, что о муже Лепешинской "Ленин всегда говорил с добродушной усмешкой. Он очень скептически относился к литературным способностям и желанию Лепешинского писатьи Может быть, поэтому Лепешинский при всей его верности "Ильичу" не сделал большой карьеры после Октябрьской революции", а Ольгу, которая организовала столовую для большевиков, в которой работала жена Валентинова, он характеризовал так:

"В 1904 году Ольге Борисовне — (не представляю ее себе иначе как только вооруженной большой зубочисткой) было 33 года… Лет десять перед тем она была на фельдшерских курсах и этим ее медицинское образование ограничивалось. Повышенным уровнем общего развития она никак не могла похвалиться и никаких позывов к наукам, в частности, к биологии — тогда не обнаруживала. Она была из категории женщин, называемых "бой-бабой", очень практичной, с большим апломбом изрекающей самые простецкие суждения по всем решительно вопросам. Ленин, узнав, что она хорошо зарабатывает в организованной ею столовой, заметил: "С нею (Ольгой Борисовной) Пантейчик не пропадет"" (1).

Такой же предпринимательский эксперимент она повторила и позже, возвратившись в Россию, где в 1910 году в Щелково под Москвой они с мужем открыли "столовую для студенток курсов, где училась я", — вспоминала она (2). После 1917 года она несколько месяцев работала ревкомиссаром на станции Подмосковная, затем в 1918 году "заведовала туберкулезной секцией школьно-санитарного дела", а с 1919 года, преподавала в Ташкенте, а затем в Москве (не указывая предмет преподавания). В 1926 году она напечатала брошюру "Воинствующий витализм" (3), в которой раскритиковала учебник гистологии известного ученого Гурвича {75} . Брошюра содержала примитивные суждения. Например, автор объявила, что клетки делятся не в силу сложных закономерностей развития, а в результате простой механической причины — переполнения их молекулами. В конце брошюры она перешла на язык политического доноса и призвала принять карательные мер против профессоров-идеалистов:

"Если… тот или иной профессор советской высшей школыи становится "по ту сторону", если он кормит университетскую молодежь идеалистическими благоглупостями, если он толкает научное сознание этой молодежи в сторону той или иной разновидности идеализма, он должен быть, во имя классовых интересов пролетариата призван к порядку…" (4).

Через два года она напечатала еще одну брошюру, названную "Зачем нужна диалектика естествоиспытателю?" (5), в которой объявила, что разобралась в том, как растут и развиваются кости в организме. Объяснение (никакими опытами не подтвержденное) гласило, что кости элементарно обособляются от мягких тканей в результате "простого по своей природе физического процесса… — ассимиляции извести, солей кальция и других солей" тканями, испытывающими на себе повышенное давление извне. Через два с половиной года она не менее решительно объявила, что открыла у животных клеток массивные оболочки (6), которые никто из ученых до нее узреть не смог. В 1934 году она потрясла ученый мир еще более сенсационным результатом: ей якобы посчастливилось обнаружить процесс превращения неживого в живое. Она уверяла, что можно растереть в ступке желтки яиц птиц до кашицеобразного состояния, затем оставить эту кашице на время — и в ней зародятся снова живые яйца таких же птиц!

Естественно, что на публикации Лепешинской последовала спокойная, но уничтожающая критика таких корифеев науки, как Н. К. Кольцов (7), профессор-биохимик А. Р. Кизель и других. Временно Лепешинская примолкла.

Но в середине войны с фашистской Германией она сумела каким-то образом "протолкнуть" к Сталину свои рукописи. Тот посмотрел их и вмешался в споры ученых, как это он уже неоднократно делал. Вспоминая о помощи, пришедшей от Сталина, Лепешинская писала:

"В самый разгар войны, целиком поглощенный решением важнейших государственных вопросов, Иосиф Виссарионович нашел время познакомиться с моими работами еще в рукописи и поговорить со мной о них" (8).

Позже она добавила, что Сталин поговорил с ней лишь по телефону (9).

Лепешинская отлично понимала, где она живет и какова цена даже одного слова Сталина. Обходя все установленные правила, пренебрегая нормами научной этики, а лишь спекулируя на факте поддержки её Сталиным ("Внимание товарища Сталина… влило в меня неиссякаемую энергию и бесстрашие в борьбе с идеалистами всех мастей, со всеми трудностями и препятствиями, которые они ставили на пути моей научной работы" (10)), она сумела в 1945 году с помощью Лысенко издать пухлый том "Происхождение клеток из живого вещества и роль живого вещества" (11) в солидном издательстве Академии наук СССР. Новых результатов в книге не было, автор собрала старые статьи, не раз становившиеся объектом суровой критики. Предисловие к книге подписал Лысенко (текст его подготовили сама Лепешинская и Глущенко (12)), заявивший, что автор внесла "большой вклад в теоретические основы нашей советской биологии". Книгу он тут же представил в Комитет по Сталинским премиям.