Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

"Партия осудила имевшие место в период культа личности неоправданные судебные репрессии против отдельных представителей ошибочных течений в философии. Но у нас нет оснований перечеркнуть борьбу партии против самих течений, извращающих философию марксизма. Критика как механицизма, так и идеалистических извращений имела в свое время большое значение для дальнейшего развития философской мысли, особенно для изучения философского наследия Ленина В. И." (4).

Так что Юдин не один старался "сохранить лицо". Но с обращением Юдина к Митину вышел конфуз. Зачитав юдинское письмо на заседании редколлеги "Вопросов философии", Митин встал на сторону друга и предложил обсудить поднятый Юдиным вопрос. Тогда-то и произошла комическая история. Пока Митин держал речь, кто-то из сотрудников вышел из комнаты, спустился в архив, находившийся в подвальном этаже того же здания, где находилась редакция, нашел папку оригиналов статей, вошедших в критикуемый Юдиным сборник, и принес их в тот момент, когда Митин уже приготовился объявить, что одобряет печатание опровержения неверной позиции авторов статьи, "недооценивающих историзм в политике партии". Тут ему в руки передали оригинал этого "произведения", и Митин ужаснулся. Он ведь сам статей, выходивших под его фамилией, не писал и даже не читал. Поэтому он не мог помнить, что вышедшая в виде "установочной" статья в сборнике, содержавшая фразы об отказе от сталинского термина, и на которой автор (авторы) проставлены не были, была им собственноручно подписана как автором. Получалось, что это он "написал и напечатал" крамолу на себя самого и на бедных Юдина, Ильичева и иже с ними. От опровержения он тут же отказался.

Другой случай произошел в 1966 году, когда жена Яна Эрнестовича Стэна, Валерия Львовна, после ареста мужа также отбывшая десятилетний срок в лагерях как жена врага народа, обратилась в ЦК КПСС с требованием восстановить справедливость и публично признать, что подписанная М. Б. Митиным статья "Философия" в 57 томе "Большой Советской Энциклопедии" (5) была на самом деле написана её мужем. Валерия Львовна уже была реабилитирована Генеральной Прокуратурой и отмахнуться от её письма было невозможно, поэтому из ЦК его направили в Институт философии АН СССР, где тогдашний секретарь парторганизации Л. Н. Митрохин пошел к работавшему в том же институте Митину и предложил академику напечатать любое нейтральное по форме и духу сообщение, в котором положительная роль Я. Э. Стэна в развитии философии в СССР была бы отмечена. Как позже писал Митрохин:

"Академик М. Б. Митин воспринял мои предложения как едва ли не кощунственную попытку поставить под сомнение его преданность великому делу. Он не мог допустить мысли, что существует такая шкала ценностей, по которой можно в чем-то упрекнуть его, верного идеологического опричника, готового по первому жесту высокого начальства оболгать и растерзать кого угодно" (6).

Митрохину пришлось сформировать комиссию для изучения обоснованности требования жены Стэна. Трое её членов для начала обратились в редакцию БСЭ, где первый заместитель главного редактора Л. С. Шаумян вынул из стоявшего за его спиной шкафа два подготовленных в 1936 году к печати сигнальных экземпляров 57-го тома энциклопедии. В первом под статьей "Философия" (5) стояла фамилия автора Я. Э. Стэна (этот том после ареста Стэна был снят с печати и остался в единственном экземпляре в шкафу у Шаумяна), а во втором (отпечатанном и разосланном подписчикам) указывались две фамилии авторов (М. Митин и А. В. Щеглов (8)). Сравнение текстов обеих статей (кстати, огромных по объему) показало их полную идентичность за исключением последнего абзаца. В нем Митин с Щегловым бичевали автора статьи, которую они у него украли:

"Беспощадным резцом марксистского анализа Сталин вскрыл в 1930 году буржуазно-меньшевистскую природу попыток ревизии марксистской философии… В лице своих руководителей и "идеологов" (Карева, Стэна) и подавляющего большинства своих приверженцев меньшевиствующий идеализм оказался прямой агентурой троцкизма и зиновьевщины на философском фронте, идеологическим прикрытием антипартийной и антисоветской деятельности троцкистско-зиновьевской банды" (8).

Митрохин после обнаружения членами комиссии доказательств плагиата собрал коммунистов. У Митина, состоявшего в той же парторганизации, спросили, как случилось, что статья арестованного и расстрелянного автора вышла под его фамилией. Он прикинулся невинно подозреваемым и сказал, что ничего не знает о том, как его фамилию "подверстали" под труд Стэна. Тогда члены комиссии поехали в отдел кадров Академии наук СССР, нашли там старое дело Митина, сданное в 1939 году при выдвижении его в академики, и в нем увидели составленный и подписанный им самим и подобающим образом зарегистрированный список его трудов, и в нем Митин преспокойно указал среди его публикаций именно эту статью.

Попутно, как говорят в таких случаях, были обнаружены еще многочисленные факты плагиата, которым Митин пробавлялся на протяжении всей его жизни. Оказалось, что в нескольких книгах, опубликованных им под своим именем, он беззастенчиво списывал страницами тексты других авторов, полагая, что последние не посмеют возразить против воровства, учиненного столь влиятельной персоной. По предложению Л. Н. Митрохина коммунисты исключили Митина из партии (страшное наказание для столь высокопоставленного партийного деятеля). Однако следующая же по рангу партийная инстанция решила ограничиться выговором. Но кресло главного редактора журнала "Вопросы философии" Митину пришлось освободить, и его занял И. Т. Фролов, хотя Митин остался в редколлегии журнала. Из-за разразившегося скандала Митину пришлось покинуть и философский факультет МГУ, где он был профессором, а также освободить пост заместителя академика секретаря Отделения философии и права Президиума АН СССР.

Однако через год тяга Митина к воровству чужих текстов всплыла снова. Вышла очередная его книга "Опыт Октября и закономерности социалистической революции, М., 1967". Сотрудники редакции журнала "Вопросы философии", где Митин еще числился членом редколлегии, без труда обнаружили, что текст новой книги составляют слепленные вместе отрывки из множества статей, опубликованных в разных номерах их журнала в течение нескольких лет. Главный редактор Фролов собрал коллектив редакции (в нее входил также давний приятель Митина, тоже ставший академиком АН СССР, Ф. В. Константинов). То, что произошло на этом собрании, хорошо передает рассказ одного из принявших в нем участие:

"Во время разбирательства, прямо на собрании парторганизации, кто-то показал вышедшую книгу… Здесь проявился еще один, а то и два характера: М. Б. Митин и Ф. В. Константинов — два академика сталинского призыва… Для всех… было очевидно, что сам Митин не пишет. Тот, кто за него писал, тоже далеко не ходил за текстами, кусками беря их из других публикаций — благо Митина никто читать не будет… Выяснилось, что вся [книга] составлена из обрывков статей, опубликованных в "Вопросах философии". Собрали расширенное заседание редколлегии журнала. Повестка дня: плагиат академика Митина. Выступают, осуждают, вдруг тоненький голосок Ф. В. Константинова: "Вот о таких-то делах, Марк Борисович, и передают по Би-би-си". По старой привычке клеит противнику "политику", "шьет дело". Ответ Митина не менее кинжальный: "Кроме вас, Федор Васильевич, этого и некому туда передать". Такой обмен ударами. Ну и в заключение выступил сам Митин, показав класс "старой школы". Он поднялся и сказал о себе в третьем лице: "Я требую с гневом осудить поступок коммуниста Митина, чтоб другим впредь было неповадно так поступать". (9).