Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

В результате обнаружения нового факта воровства чужих текстов, Фролов добился, чтобы из редколлегии журнала Митина удалили. Ему пришлось уйти и из Института философии АН СССР и перейти в 1967 году на работу в Институт конкретных социальных исследований, а в 1970 году в Институт государства и права. Скончался он в 1987 году.

Точно так же не смог создать ни одной серьезной научной работы за всю свою жизнь и П. Ф. Юдин. Его двигал наверх Сталин как проводника своих интересов. В 1933–1934 годах он был внедрен в круги ближайших надсмотрщиков над Максимом Горьким. Он помогал готовить 1-ый съезд советских писателей, исполняя роль секретаря-организатора съезда. В 1930-е годы он недолго служил одним из личных референтов Сталина. Затем он полюбил, пребывая одновременно в многих "ипостасях", ничем себя серьезно не утруждать. Ведь работая начальником сразу в нескольких местах, можно было и не отдавать всё время работе: в 1932–1938 годах он был директором Института Красной Профессуры, числясь в 1933–1937 еще и главным редактором журнала "Литературный критик", в те же годы (1934–1937) находясь на очень ответственных должностях в аппарате ЦК ВКП(б) (в ролях то заместителя заведующего Управлением агитации и пропаганды, то заместителя заведующего Отделом печати). В 1937–1947 он был директором Объединения государственных книжно-журнальных издательств (ОГИЗ) — и в этой должности проводил в жизнь исключительно грубую политику большевиков в области печати, совмещая в 1939–1944 годах эту работу с должностью директора Института философии АН СССР. В 1946–1947 он был понижен до уровня главного редактора журнала "Советская книга", затем в 1947–1953 руководил газетой "За прочный мир, за народную демократию", в 1953 году прошел в академики АН СССР, но вместо выполнения научных функций был определен на должность заместителя главы Верховного комиссара советской зоны оккупации Германии и позднее (вплоть до 1959 года) был послом в Китайской Народной Республике. Он был депутатом Верховного Совета СССР (1950–1958) и членом ЦК КПСС (1950–1961).

Наиболее анекдотическую память он оставил по себе, выступив соредактором "Краткого философского словаря", выпущенного в 1954 году четвертым изданием в количестве полутора миллиона экземпляров. Генетика в словаре была определена с использованием сталинского клише как продукт "вейсманизма-морганизма", империализм охарактеризован также по-сталински — "эра загнивания и отмирания капитализма". Но самым курьезным было объяснение того, что такое кибернетика. Эту статейку в словаре, как считают, написанную самим Юдиным, до сих пор часто вспоминают как наиболее позорный и пошлый пример идеологической глупости пропагандистов сталинского времени. Вот лишь некоторые отрывки из этого комического произведения:

"КИБЕРНЕТИКА… — реакционная лженаука, возникшая в США после второй мировой войны… форма современного механицизма… Как всякая механистическая теория, отрицает качественное своеобразие закономерностей различных форм существования и развития материи, сводя их к механическим закономерностям и направлена против материалистической диалектики, современной научной физиологии, обоснованной И. П. Павловым (см.), и марксистского, научного понимания законов общественной жизни. Эта механистическая метафизическая лженаука отлично уживается с идеализмом в философии, психологии, социологии. Кибернетика ярко выражает одну из основных черт буржуазного мировоззрения — его бесчеловечность, стремление превратить трудящихся в придаток машины, в орудие производства и орудие войны… Поджигатели новой мировой войны используют кибернетику в своих грязных практических делах. Под прикрытием пропаганды кибернетики в странах империализма происходит привлечение учёных самых различных специальностей для разработки новых приёмов массового истребления людей…" (10).

Совсем недавно, в 2010 году, деятельность "академиков сталинского призыва" охарактеризовали в печати следующим образом:

"Руки Митина, Юдина, Константинова и других сталинских приспешников не по локоть, а по плечи в крови десятков, сотен загубленных философов, вина которых была только в том, что они были честными и талантливыми людьми" (11).

Все эти деятели считали нужным непрерывно славить Сталина в речах на публике, вставлять восторженные оценки его гениальности в печатные опусы. Тому же примеру следовала Лепешинская. Она ловко использовала демагогические приемы курения фимиама вождю, отлично понимая, что такими выспренними излияниями она обеспечит бурные овации по окончании любых её речей. Рапопорт вспоминал её выступление на первом совещании по живому веществу в 1950 году:

"Основной доклад самой О. Б. Лепешинской, начиненный руганью по адресу вирховианцев, был изрядно приправлен философско-политической демагогией, с частыми ссылками на марксистско-ленинскую литературу и, особенно, — на Сталина. Ему же она посвящает финал своего доклада, который заслуживает быть приведенным текстуально, так как им одним можно было бы заменить весь доклад с тем же действенным успехом:

"Заканчивая, я хочу принести самую глубокую, самую сердечную благодарность нашему великому учителю и другу, гениальнейшему из всех ученых, вождю передовой науки, дорогому товарищу Сталину. Учение его, каждое высказывание по вопросам науки было для меня действительной программой и колоссальной поддержкой в моей длительной и нелегкой борьбе с монополистами в науке, идеалистами всех мастей. Да здравствует наш великий Сталин, великий вождь мирового пролетариата!"

Таким славословием заканчивались многие доклады того времени и многие выступления. Это был своеобразный демагогический щит любого невежества, защищавший автора от объективной научной критики и вызывавший гром аплодисментов, как это было и в данном случае. Попробуй после этого грома покритикуй! Мне известен один профессор медицинского института, которого упрекали в плохом чтении лекций и убожестве их научного содержания. Он возмущенно отводил эти упреки, указывая, что каждая его лекция заканчивается аплодисментами аудитории, и он не лгал. Оказалось, что он заканчивал свою лекцию всякий раз ссылкой на Сталина, как на величайшего гения медицинской науки, иждивением которого резко снижена заболеваемость болезнью, которой была посвящена лекция. Прием для того времени трафаретный и беспроигрышный. Он имеет литературный прототип в лице чеховской жены пристава, которая, когда он начинал ругаться, садилась за рояль и играла "Боже, царя храни". Пристав умолкал, становился во фронт и подносил руку к виску" (12).

После смерти Сталина биологи отвергли домыслы творца "новой клеточной теории". Мыльный пузырь лопнул. С 5 по 7 мая 1953 года Отделение биологических наук АН СССР провело 3-е совещание по живому веществу. На нем Лепешинская и её приближенные повторили уже известные наборы фраз о живом веществе, а Лысенко выступил с докладом о виде и видообразовании, заявив, что "Работы О. Б. Лепешинской дают новые материалы для конкретного решения вопросов о видообразовании" (13). Президиум АН СССР разрешил (разумеется, по согласованию с Отделом науки ЦК партии) провести осенью 1954 года очередную конференцию по проблеме "живого вещества", но события развернулись столь быстро, что этот пункт постановления так и остался на бумаге.