Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Лысенко же в своем "Заключительном слове" заявил, что генетики вообще плохо образованы:

"Обнаружилось также, что основная масса "чистых генетиков" (говоря языком Серебровского), особенно лидеры генетики, оказались во многих случаях безграмотными в биологических явлениях" (36).

Высказался он и о Мёллере: дескать, ждать от него помощи социалистическому сельскому хозяйству нечего — не дождешься (по ходу дела он нарочито приписал Мёллеру глупости, которых тот не произносил, заявив о сотьнях поколений):

"Я благодарен проф. Мёллеру за его блестящий доклад… Он четко и ясно сказал — гены мутируют лишь через десятки и сотни тысяч поколений. Влияния фенотипа на генотип нет… В общем получается, что курица развивается из яйца, яйцо же развивается не из курицы, а непосредственно из бывшего яйца. Объяснения, которые дал проф. Мёллер, для нас ясны и понятны. Проф. Мёллер раскрыл свою позицию…

Основное заблуждение генетиков состоит в том, что они признают неизменность генов в длительном ряду поколений. Правда, они признают изменчивость гена через десятки и сотни тысяч поколений, но спасибо им за такую изменчивость. Мы, признавая изменчивость генотипа в процессе онтогенетического развития растений… уже можем путем воспитания заставлять направленно изменяться природу растений в каждом поколении. Я убежден, что в ближайшее время этот раздел работы у нас в Союзе быстро разрастется… Это является делом нашей советской науки" (37).

Он выступал как передовик-стахановец {41} . Мешать же стахановцам, спорить с ними было уже опасно. Вокруг них создавали ажиотаж, по их адресу могли звучать лишь выспренние похвалы. В воскресном номере газеты "Правда" от 13 октября 1935 года всех в стране строго предупредили: "Люди, не помогающие стахановцам — не наши люди", а Максим Горький пугал: "Кто не с нами — тот против нас!" и добавлял: "Если враг не сдается — его уничтожают!" Сам Сталин 17 ноября 1935 года в речи на Первом Всесоюзном совещании стахановцев заявил, что противостояние специалистов, требующих строгого соблюдения выверенных наукой и практикой нормативов, должно быть отброшено и заменено свободой для стахановцев, потому что

"Стахановское движение — это такое движение рабочих и работниц, которое ставит своей целью преодоление нынешних технических норм, преодоление существующих проектных мощностей, преодоление существующих производственных планов и балансов. Преодоление — потому что они, эти самые нормы, стали уже старыми для наших дней, для наших новых людей. Это движение ломает старые взгляды на технику, ломает старые технические нормы, старые проектные мощности, старые производственные планы и требует создания новых, более высоких технических норм, проектных мощностей, производственных планов" (38).

Слова еще одного стахановца Лысенко, прозвучавшие на декабрьской сессии ВАСХНИЛ 1936 года, приобретали в глазах многих в стране уже особый вес: еще бы их говорил не просто стахановец, которого лично похвалил Сталин, а дважды академик!

Благодаря такому подходу, всё встало на свои места. Руководитель дискуссии, академик Мейстер, видимо получил указание, как себя вести, был кем-то сильно напуган и резко изменил тон. Его заключение коренным образом отличались от его первого выступления на сессии, когда он критиковал Лысенко за непонимание роли законов генетики в селекционной работе. Теперь ни от прежнего тона, ни от оценки фактической ситуации в науке ничего не осталось. Правда, он заявил, что генетика как наука не рассматривается руководством ВАСХНИЛ в виде лженауки и призвал генетиков не проявлять по этому поводу излишних волнений: "…паника ни на чем не основана. На генетику как науку в Союзе ССР академия с. — х. наук им. В. И. Ленина отнюдь не покушается…" (39). Но на этом защита генетики кончалась, и Мейстер, отлично разбиравшийся в основах этой науки, принялся критиковать генетиков, которые якобы преувеличили во много раз стабильность генов, в целом далеки от практики, даже оторвались от нее и вместо помощи сельскому хозяйству берутся внедрять подчас не только ненужные, но даже вредные приемы, такие как искусственное осеменение животных.

Закрывая совещание, президент ВАСХНИЛ А. И. Муралов, как об этом сообщила "Правда", призвал "представителей сельскохозяйственной науки перестроить свою работу по опыту академика Т. Д. Лысенко" (40). Несомненно, что сам Лысенко уже прекрасно осознал, в каких сферах его ждет полная поддержка. Его спору с генетиками, спору, казалось бы, сугубо профессиональному, была придана особая острота. Вопрос был вычленен из рамок научных диспутов и переведен в иную плоскость, как выводилась Сталиным и вся наука из-под контроля самих ученых.

По распоряжению Сталина вскоре одного за другим стали арестовывать руководителей сельскохозяйственной науки и руководителей сельского хозяйства, чтобы свалить на них провалы в сельском хозяйстве. По-видимому, одним из первых среди арестованных руководителей был заместитель наркома земледелия СССР и вице-президент ВАСХНИЛ академик Арон Израилевич Гайстер. Он родился в 1899 году в Елизаветграде (в советское время Кировоград). Для еврейских детей, желавших поступить в гимназию, выделяли 5 % мест от общего числа принимаемых в гимназию. Арон хорошо подготовился к экзаменам и был принят. Однако закончить гимназию не смог: был выгнан за революционную деятельность из 9 класса. В 1921 году закончил Институт красной профессуры и был оставлен там преподавать. Любимым аспирантом Гайстера был М. А. Суслов. С 1929 (?) по 1931 год работал в Госплане, непосредственно подчинялся Куйбышеву, с 1933 года — в комиссии советского контроля, с 1935 г. — зам. наркомзема СССР и вице-президент ВАСХНИЛ. Гайстер был крупным экономистом (41). 28 июня 1937 года он делал доклад на заседании Совета по Труду и Обороне, на котором председательствовал Сталин. Похвалы Сталина были столь неумеренными, что Гайстер заподозрил неладное и, вернувшись домой, сказал жене: "Рахиль, моя судьба решена". Через три дня, прямо в кабинете наркома М. А. Чернова, его арестовали. Обвинения были нелепыми по сути: он якобы участвовал в покушении на Куйбышева, истребил всех овец в СССР и развалил экономику. 30 октября по решению так называемой "тройки" он был расстрелян. Жена его также была арестована. А уже в начале 1950-х годов были арестованы обе дочери казненного академика и замнаркома. В постановлении на арест каждой из них говорилось: "…достаточно изобличена по статье 7-35 в том, что является дочерью врагов народа Гайстера Арона Израилевича и Каплан Рахили Израилевны". Дочери отбывали срок в Боровом. После смерти Сталина обе были реабилитированы, закончили институты и стали исследователями (42).