Валерий Сойфер - Сталин и мошенники в науке

Вавилов привел примеры огромного вклада генетики в развитие селекции. Н. К. Кольцов, также академик ВАСХНИЛ, обратился с призывом более глубоко вникать в исследуемые вопросы, повседневно учиться, стремиться к познанию истины, а не к жонглированию словами. Он однозначно заявил, что лишь законы науки должны приниматься во внимание, а генетика — это точная и объективная наука, Кольцов не пощадил самого Вавилова, сказав ему следующее:

"Я обращаюсь к Николаю Ивановичу Вавилову, знаете ли вы генетику, как следует? Нет, не знаете… Наш "Биологический журнал" вы читаете, конечно, плохо. Вы мало занимались дрозофилой, и если вам дать обычную студенческую зачетную задачу, определить тот пункт хромосомы, где лежит определенная мутация, то этой задачи вы, пожалуй, сразу не решите, так как студенческого курса генетики в свое время не проходили" (19).

Конечно, можно и по сей день услышать, что, высказав публично осуждение плохого знания Вавиловым генетики, Кольцов нанес ему удар в спину. Но если вспомнить, сколько раз Вавилов публично превозносил полуграмотного Лысенко, как он настойчиво протаскивал его в члены-корреспонденты, академики, лауреаты, можно понять досаду образованных генетиков и прежде всего лидера биологов Кольцова. Мы увидим ниже, что даже сразу после этой сессии, когда Кольцов обратился к Президенту ВАСХНИЛ Муралову и в ЦК с письмом, осуждавшим поддержку лысенковщины и требовавшим принять резолюцию против лженауки, Вавилов в беседе с Кольцовым с глазу на глаз согласился с его оценкой, а при открытом голосовании предпочел уклониться от резолюции, предложенной Кольцовым.

Особенно важным было выступление Мёллера, рассказавшего о последних работах по изучению генов, о темпах изменчивости — мутирования. Рассказ получился не простым. Крупнейший ы мире специалист по искусственному вызыванию мутаций, назвал нереальными надежды менять гены запросто, одним лишь изменением окружающей среды. Это сильно задело лысенковцев, и они позже накинулись на американского коллегу. Больше всего их взорвал тот раздел, который Мёллер посвятил важности генетики человека и ошибочности ламаркистских умонастроений.

Сталин приказал перед началом дискуссии Бауману проследить за тем, чтобы Мёллер не вздумал в выступлении на этой сессии коснуться проблем медицинской генетики и отвергаемого им ламаркизма. Бауман передал это требование Мёллеру в разговоре с глазу на глаз, о чем сам Мёллер рассказал американскому историку генетики Дэвиду Жоравскому (20). Последний писал по этому поводу: "С нескрываемым удовольствием Мёллер рассказывал мне, как он вызывающе игнорировал запрещение Бауманом упоминание вопросов генетики человека в своей речи" (21). Такую же рекомендацию не касаться ламаркизма и генетики человека, видимо по совету с Бауманом, дал и Вавилов, который старательно избегал конфронтации с Лысенко (22) и не просто демонстрировал лояльность к партийному руководству, как написал недавно один из российских историков, а относился серьезно к таким вопросам и считал, что не надо итти против воли Сталина. И Вавилова, и Баумана легко понять. Последний знал позицию Сталина в этом вопросе и вполне осознанно старался избежать трудностей при проведении сессии ВАСХНИЛ. Именно ему предстояло держать отчет перед Сталиным в том случае, если бы вопрос, уже решенный Сталиным в пользу взглядов ламаркистов и в поддержку Лысенко, все-таки был бы поднят во время сессии (вскоре это "неумение" противостоять взглядам инакомыслящих привело к аресту Баумана и его смерти в заключении).

Однако Мёллер, будучи поддержанным Кольцовым, Серебровским и Левитом, решил ослушаться и произнес "запрещенный текст". Он сказал, что возможность быстрого изменения наследственности под влиянием внешней среды невозможна (подчеркнув, что такую возможность признают фашисты). Он совершенно ясно предупредил, что репутация СССР серьезно пострадает на мировой арене, если власти поддержат взгляды, рассматриваемые во всем мире как типично фашистские. Видимо он еще питал надежду, что, указав твердо на совпадение нацистских и лысенковских утверждений, он сумеет склонить Сталина к поддержке генетики. Он даже назвал по именам адвокатов ламаркистских взглядов в СССР — Лысенко и Презента, охарактеризовав их как носителей "явно абсурдных теорий и мнений…, не обладающих даже элементарными знаниями в генетике". Вот эта часть его выступления:

"Мы должны удвоить наше внимание, чтобы не только высоко держать знамя в больших теоретических разделах нашей области, но даже еще выше в отношении той связи теории с практикой, какую мы покажем. Если, однако, наши выдающиеся практики будут высказываться в пользу теорий и мнений, явно абсурдных для каждого обладающего хотя бы элементарными знаниями в генетике, как положения, выдвинутые недавно Презентом, Лысенко и их единомышленниками, то ученые, являющиеся друзьями СССР, будут глубоко шокированы, ибо в данном случае стоящий перед нами выбор аналогичен выбору между знахарством и медициной, между астрологией и астрономией (Аплодисменты), между алхимией и химией.

Наконец, необходимо отметить, что если бы ламаркизм, идейная группа которого боролась здесь против генетики, получил здесь [то есть в СССР] широкое распространение, то этим была бы создана благодатная почва для сильной идеологической поддержки претензий фашистов, верящих в изменение зародышевой плазмы [в этом месте советские стенографы сделали ошибку, записав слова Мёллера как "верящих в сохранение зародышевой плазмы — В. С.].

Должен казаться совершенно естественным вывод, что поскольку пролетарии всех стран и особенно колониальных в продолжение долгого времени были в условиях недоедания, болезней и при отсутствии возможностей для умственного труда и фактически были рабами, то они должны [были] стать за это время по своим наследственным задаткам биологически низшей группой по сравнению с привилегированными классами (Аплодисменты), как в отношении физических, так и умственных черт. Ведь согласно этой теории подобные фенотипические признаки должны были в некоторой степени отразиться и в половых клетках, развивающихся как часть соматических тканей.

То обстоятельство, что эта порочная и опасная доктрина была бы логическим следствием ложных ламаркистских предпосылок, которые в настоящее время выдвигаются противниками генетики, должно заставить взяться с особенной резкостью поддерживать перед всем миром критическую научную концепцию наследственности и изменчивости. Обострение борьбы с фашизмом, свидетелями которой мы в настоящее время являемся, делает это особенно настоятельным (Продолжительные аплодисменты)" (23).