Эрнст Бааш - К истории экономического развитие Голландии в XVI-XVIII веках

В то время как старые виды промышленности, продукция которых благодаря беженцам улучшилась и модернизировалась, как, например, кожевенная, сахарно-рафинадная, производство буры, камфоры и свинцовых белил в Амстердаме, Роттердаме, Схидаме, Утрехте, Дордрехте и т.д., продолжали еще существовать, предприятия, производившие предметы роскоши, быстро сошли на-нет.

При этом обнаружилось такое положение денежного рынка, которое прямо противоречит интересам промышленности, имеющей прочные корни в стране. Без кредита производство шелковых и прочих материй не могло существовать, но денежный рынок видел для себя выгоду не только в туземной промышленности, но столь же и в иностранной. Шелковая промышленность Пьемонта, Италии и Франции легко получала на амстердамской бирже кредит на два года, Что оказывалось очень убыточным для местных фабрикантов вследствие повышения цен {530} 530 Berg, 273. .

Во второй половине XVIII в., после того как прекратила свое существование большая часть созданных гугенотами новых видов промышленности, общий упадок охватил также остаток сохранившихся еще старых видов промышленности. Причину тому следует искать не в одной только промышленности, а также в вышеупомянутой эгоистической экономической политике городов, не разрешавших деревне принимать участие в промышленной деятельности. Промышленность, возможно, держалась бы более длительное время, если бы торговлю не притесняли в такой степени, если бы на нее не переложили налогового бремени, созданного всеми прежними войнами, что принесло большой вред этой самой важной отрасли деятельности. Предпринимавшиеся во второй половине столетия попытки задержать этот упадок, поддержать промышленность выдачей премий и другими льготами, а также путем научного инструктирования, посредством создания научных обществ — не могли более сдержать неумолимый ход вещей. Бесполезными оказались также постановления штатов Голландии, принятые ими в 1749 и 1753 гг., которыми был запрещен вывоз инструментов, особенно для шелкопрядилен, шерстяных и прядильных фабрик и т. д.; напрасным также оказалось постановление от 24 декабря 1751 г. о запрещении вербовки мастеров для заграницы. Всеми этими мерами нельзя уже было спасти от гибели шелковые фабрики и лесопильные заводы {531} 531 См. выше, стр. 114, 121. . Этим нельзя было добиться устранения германской текстильной промышленности, а также лесопильных заводов, созданных русскими и датчанами, начавшими непосредственную торговлю лесом с Пиренейским полуостровом.

Скоро в Голландии стали отдавать себе отчет в бесполезности для промышленности, вырабатывающей более дорогие изделия, даже таких мероприятий, как запрещение ввоза. Когда в Англии (где с основанной там шелковой промышленностью проделывали такие же опыты) в середине XVIII в. был запрещен ввоз иностранных шелковых товаров, то в Нидерландах, вопреки желанию фабрикантов, не последовали этому примеру, так как интересы торговли требовали свободной конкуренции.

Таким образом, нидерландцы в своем отношении к созданной или оживленной гугенотами промышленности остались как бы стоять на полпути. Вначале иммигрантов привлекали далеко идущими обещаниями, затем их стали лишать этих льгот, потом не оказали им против заграницы никакой защиты, в которой они нуждались. Сохранение льгот внутри страны не могло оказать существенного влияния на промышленность. В сфере же внешней экономической политики были проявлены нерешительность и колебания между интересами торговли и интересами промышленности. Политика, целиком направленная на покровительство промышленности, была чужда Нидерландам и должна была быть им чужда вследствие дуалистического характера их экономики.

Сомнительно, насколько верно утверждение, выдвигаемое в связи с судьбой, постигшей промышленность, основанную французскими гугенотами, будто нидерландцы вообще неприспособлены к фабричной промышленности: против этого говорит опыт более старых времен {532} 532 Berg, 275. . В различных отраслях голландской промышленности уже в XVII в. господствовала мануфактура, например в роттердамской текстильной промышленности, а впоследствии — в сахарной. Высота заработной платы также не могла служить препятствием для развития мануфактурного производства [177] В данном случае Э. Бааш сам опровергает свои ошибочные утверждения, будто высокая заработная плата являлась причиной экономического упадка Голландии. — Прим. ред. . Заработная плата составляла в средине XVIII в. 4 гульд. в неделю, т. е. была выше, чем в Англии и Франции {533} 533 Berg, 302. . [178] Рringsheim (стр. 53), считает цифру в 4 гульд. преуменьшенной. , [179] Утверждение автора неправильно, ибо он не принимает во внимание дороговизны продуктов питания в Голландии и сравнивает зарплату лишь в ее денежном выражении. Реальная зарплата в Голландии была значительно ниже, чем во Франции и в Англии. — Прим. ред. Но именно эта относительно высокая заработная плата привлекала многих рабочих из-за границы, особенно немцев.

Из коренных местных видов промышленности XVIII столетие пережили лишь отрасли, стоявшие в тесной связи с изготовлением жизненно необходимых для населения предметов или с продукцией колоний. К ним принадлежали: пивоварение, судостроение, сахарная и табачная промышленность, наконец, небольшая часть швейной промышленности, причем все это в сильно сокращенном объеме. Некоторые виды промышленности, получившие развитие в Голландии благодаря тому покровительству, которое оказывалось иммигрантам, переместились за границу и оттуда стали конкурировать с нидерландской промышленностью. Промышленность, оставшаяся в Голландии, не имела прежнего размаха; она вступила на путь подражания заграничной в таких размерах и с таким бесстыдством, что приходится буквально удивляться. Так как спрос на местные материи сильно пал, то начали прибегать к простой фальсификации, наклеивая на материи, изготовленные внутри страны, фальшивые ярлыки, и вывозили их во Францию как английские. Голландское полотно, упакованное и штампованное по французскому образцу, отправлялось на Кубу и в Порто-Рико. Только такими обманными средствами качественно ухудшившейся промышленности удавалось еще некоторое время держаться {534} 534 Berg, 307 и сл. .

Пока в промышленном производстве господствовали цеховые статуты, они мешали как эксплоатации рабочей силы, так и мелочной конкуренции [180] Это не означает, что средневековый ремесленник и купец заботились лишь о своем пропитании и не стремились к получению прибыли. Против такого взгляда выступил Below (Probleme, 410 и сл.). . Иное положение создалось, когда в связи с иммиграцией цеховой строй стал давать трещины и в отдельных отраслях промышленности стала преобладать мануфактура. В лейденской суконной промышленности уже в первой половине XVII в. широкое распространение получил женский и детский труд. В Лейден прибывали дети из отдаленных местностей, даже из Льежа. Попечение властей ограничивалось вначале предохранением детей от жестокого обращения и запрещением нищенства {535} 535 Рringsheim, Beiträge, 54. . Принятый в 1682 г. с распростертыми объятиями в Амстердаме французский фабрикант Пьер Бай получил разрешение использовать в своих мануфактурах 240 детей, взятых из сиротских домов и домов призрения {536} 536 van Nierop, Stukken betr. d. nijverheid, 166 и сл. (Econ. Hist. Jaarboek, VII). . Детский труд стал также правилом и в других предприятиях. В Роттердаме сиротский дом поставлял рабочую силу {537} 537 Pringsheim, ук. соч., 55; см. выше, стр 109. . С этого времени детский труд никогда более не исчезал из некоторых видов промышленности.