Бахауддин ибн Шаддад - Саладин Победитель Крестоносцев

Абу Бакр, управляющий двором ал-Малика ал-'Адиля, получил приглашение посетить (короля). С ним поехали Айбек, слуга ал-Малика ал-'Азиза, Сонкор, один из слуг ал-Маштуба, и не­которые другие. Он также обнаружил несколько высокопоставленных мамлюков[372], к которым король относился с великой сердечностью и ко­торые часто бывали у него по его приглашению. Он обнаружил там и нескольких наших эмиров, таких как Бадр ад-Дин Дилдарим и другие. Когда все явились к нему, он говорил не то в шутку, не то всерьез и сре­ди прочего сказал: «Этот султан велик, в мусульманских землях нет никого, кто был бы величественнее и сильнее его. Отчего же, в таком случае, он ушел при первом моем появлении? Клянусь Богом! Я же был не вооружен и не готов к бою. На мне и сейчас та самая обувь, которая была на мне, когда я находился на корабле. Так почему же вы тогда отступили?» И вновь он сказал: «Великий и милостивый Боже! Я думал, что он не в состоянии взять Яффу за два месяца, а он сделал это за два дня!» Затем он обратился к Абу Бакру и сказал следующее: «Передай султану мой привет и скажи ему, что я именем Господа заклинаю его согласиться на мир, о котором прошу; необходимо положить конец та­кому состоянию дел; моя страна, что за морем, гибнет. Ни тебе, ни мне не будет проку, если такое положение вещей сохранится». Затем послы уехали, и Абу Бакр предстал перед султаном, чтобы сообщить ему о том, что было сказано королем. Это было вечером в субботу, в 19-й день месяца ражаб. Затем, посовещавшись с государственным советом, сул­тан велел написать ответ королю, в котором говорилось следующее: «Ты начал с просьбы о мире на определенных условиях, и в то время вопросы о Яффе и 'Аскалане были главными; ныне Яффа лежит в руинах; [378] можешь владеть территорией от Тира до Кайсарййи». Абу Бакр отвез этот ответ королю и вернулся в сопровождении посла франков, который прибыл к султану, чтобы сказать: «Король посылает тебе такой ответ: среди франков есть обычай, по которому человек, кому даруется город, становится союзником и слугой того, кто его подарил; поэтому в том случае, если ты подаришь мне Яффу и 'Аскалан, войска, которые я оставлю в этих городах, всегда будут в твоем распоряжении, а если тебе потребуюсь я, то я поспешу прибыть к тебе и буду служить тебе, а ты знаешь, что я могу служить тебе». На это султан отправил следую­щий ответ: «Поскольку ты оказываешь мне такое доверие, предлагаю поделить эти города между нами. Яффа и все вокруг нее будет твоим, а 'Аскалан и все вокруг него будет моим». Два посла вернулись, а сул­тан отправился к обозу в Базур, где был разбит лагерь. Затем он решил срыть этот пункт и оставил там своих саперов, чтобы они выполняли эту работу под защитой авангарда. В воскресенье, в 30-й день месяца ражаб, он прибыл в Рамлу, и там его посетил посол франков, явившийся в сопровождении министра двора Абу Бакра. По распоряжению султана посол был принят с великими почестями. Ему было поручено передать благодарность короля за уступку ему Яффы и возобновить просьбы, ка­савшиеся 'Аскалана. Он добавил, что в случае заключения мира в тече­ние шести дней у короля не будет необходимости оставаться на зиму в Сирии, и он вернется в свою страну. Султан, не мешкая, ответил ему следующим образом: «Мы никак не можем отдать 'Аскалан, а король в любом случае должен будет перезимовать здесь. Ему прекрасно известно, что в случае его отъезда вся завоеванная им территория непременно ока­жется в наших руках; Бог даст, это случится даже в том случае, если он останется. И если он может перезимовать здесь, вдали от своего народа, в двух месяцах пути от своей страны, когда он все еще молод и находится в возрасте, который посвящают удовольствиям, то насколько проще оста­ваться здесь мне, и не только зимой, но и летом! Я — в сердце моей страны, окруженный челядью и детьми, и способен получить все, что захочу. Кроме того, я уже старик, меня более не привлекают удовольствия этого мира; я вкусил их сполна и навсегда отказался от них. На смену воинам, которые служат мне зимой, придут другие, которые будут слу­жить летом. И, самое главное, я верю, что своими действиями я служу делу Аллаха. И не перестану до тех пор, пока Аллах, не дарует победу тому, кому Он соизволит». Получив этот ответ, посол попросил раз­решения посетить ал-Малика ал-'Адиля, что ему было позволено. Он отправился к его шатру, находившемуся в тылу, потому что тот был [379] болен, в местечке под названием Самвил[373], и посла сопровождало много народу. Вскоре после этого разведка донесла султану о том, что враже­ское войско выступило из Акры, идя на помощь городу Яффа; поэтому он созвал своих советников и по их единодушному совету решил поме­шать врагу, и пока остальные отходили с обозом к горам, легковоору­женные войска должны были пойти на франков и, если представится возможность, напасть на них, а если таковой не подвернется, то вер­нуться назад; это было бы лучше, чем дать франкам время собрать си­лы, пока наши люди отступают к горам, выглядя так, словно они бегут, тогда как сейчас они окажутся атакующей стороной. Вечером в поне­дельник, в 21-й день месяца разкаб, султан издал приказ об отводе обоза в горы. На следующее утро он с малым отрядом выступил в сторону 'Аужи и сделал привал на берегах реки, во время которого ему донесли, что вражеские войска вступили в Кайсарийу. Это положило конец наме­рению совершить внезапное нападение на это войско; однако он узнал, что король Англии стоит за пределами Яффы с очень малым отрядом и что его лагерь состоит всего из нескольких шатров; поэтому он решил воспользоваться этой возможностью и неожиданно напасть на этот ла­герь и тем самым частично реализовать свой план. Стремясь выполнить эту задумку, он тронулся в путь, едва начало смеркаться; перед ним еха­ли несколько арабов, выступавших в роли проводников, и он двигался всю ночь, ранним утром выйдя в окрестности лагеря. Когда он увидел, что лагерь состоит всего из нескольких шатров, у него родилась надеж­да, что он сумеет захватить его, атаковав врага с ходу. Однако перед лицом смерти франки проявили такую стойкость, что наши войска дрогнули, столкнувшись с их сопротивлением, и были вынуждены отступить и довольствоваться взятием лагеря в кольцо, пусть и на не­котором расстоянии от него. По воле Аллаха я не присутствовал при этом сражении, оставленный с обозом по причине приступа болезни, которой я страдал; однако от одного из присутствовавших при этом я узнал, что вражеских всадников было, по самым смелым подсчетам, семнадцать, а по самым скромным — девять человек; вражеская пехота составляла до тысячи человек; согласно другим свидетельствам, пехо­тинцев было три сотни, а третьи вновь приводили более крупные циф­ры. Султан был весьма недоволен случившимся и переезжал от эскадро­на к эскадрону, делая им самые щедрые посулы в случае, если они вновь пойдут в атаку; но никто не отозвался на его призывы, кроме его сына ал-Малика аз-Захира, который готовился атаковать врага, когда отец [380] остановил его. Мне говорили, что в связи с этим случаем брат ал-Маштуба ал-Жанах сказал султану: «Пошли за своими слугами, кото­рые били людей в день, когда мы взяли Яффу, и которые отняли у них взятое там добро». Следует отметить, что армия была сильно недоволь­на условиями капитуляции Яффы, ибо они лишали воинов трофеев. Когда султан понял настроение своих людей, ему стало ясно, что он не может просто так оставаться перед лицом этой горстки франков, ибо это нанесло бы тяжкий удар по его репутации. Присутствовавшие при этом люди уверяли меня, что в тот день король Англии с копьем в руке про­ехал вдоль всей линии своего войска справа налево, никто их наших воинов не вышел из рядов, чтобы напасть на него. Это разгневало сул­тана, и он в ярости оставил поле боя, направившись в Йазур, где остано­вился в среду, в 23-й день месяца ражаб. Наши войска провели ночь там, где находились, вступая в качестве авангарда. Утром в четверг султан поехал дальше и занял позицию в ан-Натруне, велев армии идти к нему. К вечеру четверга, 24-го дня ражаба, мы дошли до этого места и прове­ли ночь, разбив лагерь в этом месте. На следующий день мы выехали, чтобы навестить его брата ал-Малика ал-'Адиля, который по-прежнему был болен; затем он направился в Иерусалим и вознес пятничную мо­литву в этом городе. Он также проинспектировал различные проводив­шиеся в городе работы и дал указания относительно того, как их следу­ет продолжать. После этого он покинул город и вернулся в лагерь в ан-Натруне, где провел ночь. [381]