Сергей Кремлёв - Ленин в 1917 году

Большинство принадлежало эсерам (285 делегатов) и меньшевикам (248 депутатов). У большевиков было всего 105 мандатов.

В результате Первый съезд Советов избрал Центральный Исполнительный Комитет (ЦИК), который был по составу и настрою эсеро-меньшевистским, то есть — соглашательским. В состав ЦИКа вошли 107 меньшевиков, 101 эсер, 35 большевиков, 8 объединённых социал-демократов, 4 трудовика и «народных социалиста», 1 бундовец. Председателем ЦИКа стал, как уже сказано, меньшевик Чхеидзе. Вместе с лидерами большевиков Лениным, Зиновьевым и Каменевым членами ЦИК были избраны Троцкий и Луначарский, тогда ещё не состоявшие в РСДРП(б).

В небольшевистском «раскладе» Первого съезда Советов сказалось многое, но вот что существенно, хотя и плохо по сей день понято. На Первом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов не Председатель ЦИК Советов Чхеидзе, а всего лишь член ЦИК Ленин выдвигал лозунг «Вся власть Советам!». Основополагающее значение этого факта для верного взгляда на политику Ленина в 1917 году абсолютно не осознано по сей день… Ленина облыжно обвиняют в стремлении «захватить власть любой ценой». А Ленин в начале лета 1917 года предлагал мирно взять власть своим «социалистическим» оппонентам Чхеидзе и Чернову. Если бы эсеры и меньшевики на это пошли, то это означало бы, что Российская Советская Республика родилась бы как государство не под руководством Ленина, а под руководством Чхеидзе. И Ленин был готов на это пойти, не отказываясь, конечно, от борьбы против оппонентов за власть, но — в рамках Советского государства.

В апреле 1917 года газета группы Плеханова «Единство» писала, что Лениным «водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии», но разве линия Ленина на Первом съезде Советов не свидетельствует о прямо обратном?

Уже 4 (17) апреля 1917 года Ленин публично заявил соратникам по партии большевиков: « Мы должны базироваться только на сознательности масс. Если даже придётся остаться в меньшинстве — пусть. Стоит отказаться на время от руководящего положения, не надо бояться остаться в меньшинстве…» Вот Ленин и не побоялся попытаться форсировать ситуацию так, чтобы — на время отказавшись от руководящего положения большевиков в предлагаемом им Советском государстве, дать это государство народам России немедленно .

Для Ленина Советы были единственно возможным в новой России органом государственной власти, поэтому он требовал как можно скорее отдать им всю полноту единоличной власти , позволяющей начать проводить политику народовластия в государственном масштабе… И, как видим, был готов пойти на это даже в форме эсеро-меньшевистского государства. Министры же «временного» кабинета в начале лета 1917 года не смогли бы противостоять Советам, объявившим себя полновластным демократическим правительством, тем более — при полной поддержке этого акта партией Ленина и лично Лениным.

Увы, для Чхеидзе и его подельников возглавляемые ими Советы были не более чем разменной монетой в их стремлении заранее выторговать себе местечко в той буржуазной власти (республиканской или конституционно-монархической), которую, по их прогнозам, должно было учредить в некоем туманном будущем Учредительное собрание. Они власть брать не собирались и не взяли.

Однако вполне правомерен вопрос — только ли политической трусостью и соглашательством эсеров и меньшевиков объясняется их отказ от предложения Ленина? Не надавили ли на Чхеидзе и Кº эмиссары Вашингтона из миссии Рута? Документально доказать такое давление мы не сможем никогда, но и исключать эту версию объективный исследователь не имеет права. Во всяком случае, с делегатами Первого съезда Советов Рут встречался.

Вот что надо знать нам, уважаемый читатель, для того чтобы лучше разобраться во всём последующем, что произошло в Петрограде и России с начала лета 1917 года до поздней осени того же судьбоносного 1917 года.

ВО ВТОРОЙ день работы съезда Советов на его трибуну вышел Ленин. В повестке дня стояло 12 вопросов, и 4 (17) июня Ленин выступил с речью об отношении к Временному правительству (В. И. Ленин. ПСС, т. 32, с. 263–276).

Он сразу взял быка за рога и заявил, что «первый и основной вопрос, это вопрос, где мы присутствуем, — что такое те Советы, которые собрались сейчас на Всероссийский съезд?».

Это был действительно вопрос вопросов, и Ленин тут же пояснил, что «нам рисуют программу буржуазной парламентарной республики и говорят о революционной демократии».

«Но говорят перед кем?» — спрашивал Ленин. Сам же отвечал: «Перед Советами, — и продолжал: — А я вас спрашиваю, есть ли такая страна в Европе, буржуазная, демократическая, республиканская, где бы существовало что-нибудь подобное этим Советам?»

Ленин бил в «десятку»!

Он без околичностей определил: «Советы — это учреждение, которое ни в одном обычного типа буржуазно-парламентарном государстве не существует и рядом с буржуазным правительством существовать не может».

— Одно из двух, — говорил Ленин, — или обычное буржуазное правительство, и тогда крестьянские, рабочие, солдатские и прочие Советы не нужны, тогда они будут либо разогнаны теми контрреволюционными генералами, которые армию держат в руках, не обращая внимания на ораторство министра Керенского, или они умрут бесславной смертью. Иного пути нет у этих учреждений, которым нельзя ни идти назад, ни стоять на месте, а можно только существовать, идя вперёд…

Слова Ленина были сущей правдой…

Если Советы — власть, то тогда — вся власть Советам ! А если они не власть — зачем тогда огород городить, съезды собирать, речи говорить?

Ленин не был знаком с документами Ставки, а то мог бы процитировать делегатам письмо Верховного Главнокомандующего генерала А. Брусилова, направленное командующим фронтами, где генерал рекомендовал « отбор испытанных и надёжных в смысле дисциплины войск, которые могли бы явиться опорой для власти » и пояснял:

« Несомненно, что с последним выстрелом на фронте всё, что теперь ещё удаётся удержать в окопах, ринется в тыл, и притом с оружием в руках. Эта саранча, способная поглотить всё на своём пути, окончательно погубит и свободу, и все завоевания революции. К этому надо быть готовым так же, как и к надвигающейся гражданской войне …»

(Мировые войны XX века. В 4 кн. Кн. 2: Первая мировая война. Док. и материалы. М.: Наука, 2002, с. 315.)

Последняя генеральская фраза может быть хорошей иллюстрацией к вопросу: «Кто готовил гражданскую войну — революционер Ленин или царские генералы, вдруг воспылавшие любовью к «свободе и революции»?»