Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

В завершение главы следует дать краткое описание основных черт политического, социального и экономического устройства Кореи XV–XVI вв. Политически, позднесредневековый абсолютизм опирался на стройную бюрократическую систему, державшую страну под жестким контролем, но в то же время способную, в большинстве случаев, предотвращать самоуправство монарха и его семьи. Согласно Кодексу Законов Кёнгук тэджон на вершине пирамиды власти находился Верховный Государственный Совет ( Ыйджонбу — «Ведомство по обсуждению дел правления»), состоявший из высших чиновников: главного канцлера ( Ёныйджон ), двух его заместителей («левый» и «правый» канцлеры), их советников и помощников. По функциям этот Совет был преемником высшего совещательного и законодательного органа Корё — совместной коллегии старших чиновников Государственного и Центрального Секретариатов ( Чэбу ) и Дворцового Военного Секретариата ( Чхумильвон ), известной как тобёнмаса . Решения по основным делам оформлялись постановлением Верховного Государственного Совета и указом государя. Заседания Совета проходили в обязательном порядке в присутствии ведшего протокол историографа, что напоминало государю и канцлерам об их персональной ответственности перед Историей. Согласно чосонским законам, историограф был обязан присутствовать при всех встречах и беседах государя с канцлерами и другими высшими чиновниками, обеспечивая, таким образом, «прозрачность» государственного управления.

Главным «несущим звеном» центрального аппарата были шесть отраслевых министерств: Чинов (заведовало кадрами: назначением, перемещениями, жалованьем, и т. д.), Церемоний (отвечало за конфуцианский церемониал, дипломатию, образование), Армии (соответствовало современному Министерству Обороны), Финансов (отвечало за налоги, подати, повинности, контроль над торговлей, и т. д.), Наказаний (совмещало функции современных Министерства Юстиции и Министерства Внутренних дел) и Общественных Работ (отвечало за государственное строительство, ирригацию, контроль над ремеслом, и т. д.). Начиная с времени правления Тхэджона — за исключением коротких периодов нахождения слабых государей у власти — шестеро отраслевых министров ( пхансо ) находились в прямой подотчетности у государя. Это означало, что Верховный Государственный Совет отстранялся от рабочего контроля над главной «властной вертикалью» страны. В подотчетности шести министерств находился, в свою очередь, ряд «подчиненных ведомств» ( согамун ): так, Ведомство по делам рабов ( Чанъйеса ) подчинялось министерству Наказаний, а Медицинское Ведомство ( Хваринсо ; наследовало корёскому ведомству по борьбе с эпидемиями) — министерству Церемоний. Через сложную и разветвленную систему «подчиненных ведомств» монарх мог держать под надзором каждодневный ход дел практически во всех областях. Важным элементом этой абсолютистской «вертикали» был также Государев Секретариат ( Сынджонвон ), наследовавший ряд функций аналогичного учреждения в Корё: прием донесений и жалоб с мест, издание государевых указов, детальный повседневный надзор над работой шести главных министерств.

Чосонская административная структура предусматривала и существование органов, способных предотвращать произвол со стороны абсолютистской власти, отстаивать идеалы конфуцианской политики и интересы янбанского сословия как целого. Главными из этих органов были два Государственных Цензората. Сахонбу отвечал за контроль над чиновничеством и имел право оспаривать предлагавшиеся государем (по рекомендации министерства Чинов) кандидатуры на должности, а Саганвон давал критическую оценку решениям и личному поведению государя. Кроме того, критика в адрес государя была обязанностью влиятельного Управления Литературы ( Хонмунгван ), чиновники которого обычно назначались из числа популярных конфуцианских ученых, представлявших «общественное мнение» правящего класса. Хронику правления ( сачхо — «черновики для истории»), составлявшуюся Управлением Историографии ( Чхунчхугван ), государи не имели права читать: это должно было дать историографам возможность прямо и безбоязненно критиковать злоупотребления властью в назидание будущим поколениям. После смерти государя хроника становилась основой для составления официальной летописи его правления ( силлок — «истинные записи»), в которой произвол или невнимание к критике обычно получали суровую оценку. Наконец, кёнъён — лекции для государя и двора по конфуцианской классике — давали конфуцианским ученым возможность представлять советы и рекомендации по политическим вопросам.

В целом, можно сказать, что в ранней чосонской монархии бюрократический абсолютизм сочетался с наличием ряда институтов, выполнявших сословно-представительные функции (прежде всего выражение и защита идеалов и интересов янбанского сословия). Конечно, в отличие от пережившей долгий период феодальной раздробленности и обладавшей автономными городами позднесредневековой Европы, такие институты в Корее не имели отчетливого выборного характера (ничего подобного Генеральным Штатам или Земским Соборам Корея не знала), будучи лишь частью бюрократической системы. На практике для цензоров или чиновников Управления Литературы критика в адрес государя или, скажем, «заслуженных сановников» в период их засилья у власти могла быть сопряжена с немалым личным риском, хотя как правовые нормы, так и общественное мнение в янбанской среде обычно были в таких ситуациях на их стороне. Но, тем не менее, при всей их неполноте и несовершенстве, корейские органы контроля янбанского общества над властью выполняли во многом те же задачи, что и институты сословного представительства в Европе, приводя политику центральных органов власти в соответствие с нормами и пожеланиями господствующего сословия.

Сочетанием «вертикального» контроля и элементов янбанского представительства отличалась и система местного управления. Страна была поделена на восемь провинций ( то ), очертания которых в целом сохранились и в современном административном делении Северной и Южной Кореи. Основной единицей были, как и во времена Корё, управы ( пу ), округа ( кун ) и уезды ( хён ). Однако, по сравнению с Корё, новая династия обладала лучшими административными возможностями. Корёские «подчиненные округа и уезды» ( соккун , сокхён ), управлявшиеся некогда по совместительству начальниками «главных» административных единиц (а на практике — местными «влиятельными семьями»), были переведены в «нормальные» административные районы (всего в Чосоне было приблизительно 320 управ, округов и уездов) и поставлены под регулярное управление присылаемых из столицы чиновников. Упразднены были также особые дискриминируемые районы ( хян, пугок и со ): их население, в корёские времена зависимое от местной знати, было переведено в состав лично свободных налогоплательщиков. Чтобы обеспечить беспристрастность и жесткое следование правилам и предотвратить сращивание центрального чиновничества с местными силами, правителей управ, округов и уездов (известных под оставшимся с корёских времен обобщенным наименованием сурён ) никогда не посылали в их родные районы или в места, где находились их поместья. Кроме того, их регулярно заменяли: максимум нахождения в должности местного правителя составлял, по Кёнгук тэджон , 1800 дней. Контроль над чиновниками должен был осуществлять провинциальный губернатор ( камчхальса , или камса ), имевший также значительные военные и юридические полномочия. Дабы предотвратить любые сепаратистские поползновения, он в обязательном порядке заменялся ежегодно.