Андрей Мартьянов - Прогулки по средневековью

В настоящий момент мы имеем слишком мало достоверных сведений о планах воюющих сторон — Франции и Англии — на летнюю кампанию 1348 года, однако можем выстраивать логичные предположения, основанные на итогах событий последних лет войны, а именно череды поражений Франции и взятия королем Эдуардом стратегически важной гавани-крепости Кале.

Во-первых, Англия получила несомненное преимущество, забрав под контроль немалый отрезок побережья неприятеля, как на севере, так и в Гаскони-Аквитании, отчего король Эдуард III имел возможность вести наступление вглубь Французского королевства одновременно с двух направлений, причем при оперативной свободе и господстве флота на море. Во-вторых, армия Франции была серьезно ослаблена после сражения при Креси, когда погибло более 1200 дворян, составлявших ядро тяжелой кавалерии — то есть около трети от общего численного состава французской рыцарской конницы. Потерявший уверенность в себе Филипп VI де Валуа вместо того, чтобы дать англичанам в августе 1347 года решительное сражение под Кале, принял решение отступить и заключить с Эдуардом перемирие, а король Англии временно предпочел укреплять Кале, новое владение на континенте, и накапливать силы — приближалась зима, а воевать в это время года в те времена было затруднительно. Видимо, новая кампания с наступлением на ключевые города Франции — на Париж со стороны Кале и на Орлеан от Гаскони — планировалась после весенней распутицы 1348 года, что представляется единственно разумной стратегией.

Лист из рукописи 1459 года

Но с поздней осени 1347 года в Консьержери и Тауэр начали приходить смутные известия о некоем моровом поветрии на юге — в королевстве Сицилийском, Генуе, на Корсике, Мальте и в Сардинии. Судя по хроникам, тогда ни один из конфликтующих королей не воспринял угрозу всерьез — как мы уже упоминали, новости распространялись медленно, со скоростью хода конного гонца или парусника, а вскоре известия из Средиземноморского региона и вовсе перестали приходить, поскольку их некому стало отправлять.

Понятие «глобализация» применительно к экономике — это вовсе не изобретение XXI века. Ровно то же самое существовало и шестьсот-семьсот лет назад. Банковская деятельность практически ничем не отличалась от сегодняшней — разве что отсутствием компьютеров. Орден тамплиеров, храмовников, стал первым таким финансовым учреждением — именно тамплиерам мы обязаны появлением понятия «банк» в привычном нам виде. Они изобрели систему банковских филиалов, аккредитивы, чеки, ввели понятие «текущий счет», любой человек мог положить деньги в тамплиерский банк, к примеру, в Париже, взять чек, и по нему получить средства в Венеции в соответствии с курсом валют. Кстати, первый (известный нам) в истории Европы договор о валютном обмене относится к 1156 году — двое братьев берут ссуду в банке в размере 115 генуэзских монет с условием возврата банковским агентам в Константинополе суммы в 460 византийских золотых монет (безантов). Во второй половине XIII века совокупный ежегодный оборот храмовников достигал 50 с лишним миллионов ливров — это фантастические, невообразимые суммы.

Лист из турнирной Книги 1525 года

Появляется и система кредитования — ссуды ремесленникам и крестьянам, а также дворянству, распространяется ипотека. Новые банковские дома основывают богатые купцы из Ломбардии, дающие кредиты под залог имущества, так называемые «ломбардные операции», откуда и произошло всем нам известное слово «ломбард». Слово «банк» ведет свое происхождение от итальянского banca, как называли стол, где раскладывались монеты и стояли весы, отсюда же происходит и понятие «банкрот». Дадим слово Маттео Виллани, родному брату отлично известного нам Джованни Виллани, оставившего потомкам «Новую хронику» и описание ужасного землетрясения 1348 года. Маттео был серьезным финансистом своего времени и верить ему мы можем безоговорочно:

«…Наши компании ныне ведут своими средствами большую часть европейской торговли и питают почти весь мир. Англия, Франция, Италия и многие другие прежде преуспевающие государства оказались от нас в непокрываемой долговой зависимости, и, поскольку их годовых доходов не хватает даже на выплату процентов по займам, они вынуждены предоставлять нашим торговцам и банкирам все новые и новые привилегии. Наши представители взяли под свою руку сбор налогов, таможню и скупку сырья во многих государствах».

Маттео Виллани, как сказали бы сейчас, входил в совет директоров крупной банковской компании «Filippo d'Amadeo Peruzzi». Кроме дома Амадео Перуцци банковско-ростовщическим ремеслом во Флоренции занимались семейства Барди, Аччаюоли, Бонаккорзи, Кокки и другие, а предприятие семьи Перуцци в начале XIV века начинает создавать масштабнейшую финансовую систему, которую можно прямо назвать «глобализацией под контролем корпораций», или, как выражались, ничуть не стесняясь, сами флорентийцы, «золотую сеть».

Французский манускрипт 1410.

Чем заканчивается надувание кредитного пузыря в наше время, отлично известно. Крупнейшая экономическая катастрофа Высокого Средневековья имела самое прямое отношение к Столетней войне — а именно, банкротство банковских домов Барди и Перуцци, в результате которого европейская экономика покатилась в пропасть и была окончательно добита Черной смертью, выкосившей колоссальные людские ресурсы — прежде всего трудоспособное население.

Эдуард III Плантагенет был авантюристом в хорошем смысле этого слова — он ввязывался в громкие аферы, лишь имея неплохие виды на успех. Другое дело, что удача ему не всегда сопутствовала — так произошло во время очередной войны с Шотландией 1327–1328 годов, в которой Англия потерпела поражение и признала шотландскую независимость. Кредиты на эту войну были получены у флорентийцев Барди, равно как и контрибуцию пришлось платить из предоставленных ими займов.

Начинается Столетняя война. Долги английской короны выросли до совершенно невероятной суммы — немногим меньше 2 миллионов флоринов (900 тысяч семье Барди и 700 тысяч Перуцци), при доходе казны в 60–65 тысяч фунтов в год. Эдуард объявляет дефолт по долговым обязательствам в 1340 году, его примеру следует Филипп де Валуа (А чего мелочиться-то?! Если англичанам можно, почему нельзя французам — особенно в условиях войны?), дома Барди и Перуцци в 1344 году банкротятся, потянув за собой десятки менее солидных фирм, тысячи вкладчиков остаются без средств, что приводит к дефолту сразу нескольких королевств и даже папской курии, учреждения далеко не самого бедного.