Чайна Мьевилль - Октябрь [litres]

«Русские возвращаются, русские: имей в виду, они просто разводят руки и говорят, что это сумасшедший дом». «Ласточки и амазонки» еще не родились в голове Артура Рэнсома; в те дни он был корреспондентом «Бритиш дейли ньюс» и стремился показать лихорадочное состояние Петрограда. В районе неспокойно. «Постоянно приходится жить в атмосфере самого жестокого ментального конфликта».

1 июля Совет вяло призвал 1-й пулеметный полк вернуться в казармы и ожидать дальнейших инструкций. Но пулеметчики продолжали строить планы вооруженной демонстрации – восстания. В тот же день, когда напряженность выходила наружу в форме преступлений, промышленного упадка и ожесточенных конфликтов из-за нехватки продовольствия и топлива, в особняке Кшесинской открывалась 2-я Петроградская конференция большевиков.

Трения между крыльями партии обострялись. Фанатики и крайне левые противостояли сторонникам осторожной политики. Военная организация узнала о планах пулеметчиков и настойчиво убеждала ЦК, что полк в состоянии свергнуть правительство. Позиция ее сводилась к тому, что солдатское движение не остановить в любом случае; вопрос, следовательно, не в том, следует ли его «разрешить», но в том, как партии к нему относиться.

Руководство, уверенное в том, что время восстания еще не пришло, продолжало призывать к сдержанности. Военной организации было приказано попробовать помешать бунту.

Годы спустя ее член Невский описывал, как он выполнял это поручение. «Когда ВО, узнав о выступлении пулеметного полка, послала меня, как наиболее популярного оратора военки, уговорить массы не выступать, я уговаривал их, но уговаривал так, что только дурак мог бы сделать вывод из моей речи о том, что выступать не следует». Не он один в Военной организации участвовал в этой левацкой итальянской забастовке и следовал букве, но не духу распоряжений. Разумеется, анархо-коммунисты не прибегали к подобным приемам. Их поддержка вооруженного восстания была довольно открытой.

Вечером 2 июля в культурном центре, известном как Народный дом, проходил концерт. То не были привычные проводы войск на фронт; мероприятие было организовано самими большевиками для сбора средств на антивоенную литературу, которые солдаты заберут с собой на фронт . Изумительная провокация.

Выступления музыкантов и поэтов перед пятитысячной аудиторией перемежались с речами активистов – большевиков и сблизившихся с ними до неразличимости межрайонцев. Концерт приобрел характер остро антиправительственного и антивоенного собрания, на нем звучали обвинения в адрес Керенского. К удовольствию толпы, Троцкий и Луначарский потребовали передачи всей власти Советам. Пулеметчикам подобные собрания могли лишь придать решимости.

В тот же вечер кабинет правительства собрался для обсуждения Декларации о независимости Украины. Рада уверяла в своей лояльности по отношению к революционной России и отказывалась от формирования постоянной армии, но теперь, завоевав широкую легитимность, стала претендовать на роль органа, представляющего всех украинцев, что слишком сильно било по авторитету министров-кадетов.

Поздно ночью, после длительной и ожесточенной дискуссии, кадет Некрасов проголосовал за принятие предложения Украины, выйдя из партии. Другие четверо его однопартийцев высказались против и, в свою очередь, покинули кабинет.

Оставалось шесть умеренных социалистов и пять «капиталистов». Коалиция распадалась.

С самого начала 3 июля воздух был плотен как натянутая кожа. В рассветные часы работники петроградской почты бастовали из-за зарплаты. Позднее, теплым утром, вниз по Невскому двинулся многотысячный марш протеста мужчин, демобилизованных по достижении 40 лет и теперь вновь призываемых на фронт.

Главное протестное событие дня началось около 11 часов. После того как выдачу войск и оружия, готовясь к переговорам с Советом, обсудил Комитет 1-го пулеметного полка, свою собственную позицию сформулировал поддержанный Военной организацией большевиков митинг нескольких тысяч активистов-пулеметчиков под руководством Головина.

Убеждал их энергичный анархо-коммунист Блейхман. Он настаивал на том, что пришло время свергнуть Временное правительство и взять власть – напрямую, не передавая ее даже Совету. А что касается организации? «Нас организует, – сказал он, – улица». Он предложил начать демонстрацию в 5 часов вечера. В атмосфере воинственного энтузиазма предложение прошло единогласно.

Солдаты спешно избрали Временный революционный комитет под руководством популярного большевистского агитатора А. И. Семашко, теперь прямо нарушавшего предписания партии. Солдатские делегаты на лодках отплыли в Кронштадт и проехали по городу на броневиках, размахивая знаменами и выступая с речами; они заручились поддержкой Московского, Гренадерского и 1-го пехотного полков, броневого автомобильного дивизиона и рабочих с выборгских заводов. Не все их призывы разделялись полностью – некоторые были встречены «доброжелательным нейтралитетом». Однако никаких признаков противодействия, активной оппозиции не наблюдалось.

Вторая половина дня. Бурлящая, озлобленная масса собирается на окраинах города и медленно выдвигается в сторону центра.

Куда-то делись типажи, характерные для зажиточных районов. Среди протестующих было ничтожно мало хорошо одетых, относительно обеспеченных господ, принимавших участие в февральских маршах. То был сам вооруженный гнев рабочих и солдат – тех, кого Бонч-Бруевич призывал вступать в Красную гвардию.

Когда около 3 часов дня демонстрация начала собираться на Таврической площади, большевистская делегация в Совете срочно устроила заседание рабочей секции. Члены партии появились единой группой, численно подавив меньшевиков и эсеров. Большевики смогли сразу же выдвинуть свое предложение, призвав передать всю власть Совету. В знак протеста оппоненты демонстративно ушли.

В особняке Кшесинской третий день шла 2-я городская конференция большевиков. Продолжались жаркие споры. Когда Петроградский комитет обсуждал вопрос о том, не следует ли проигнорировать позицию Ленина и основать собственную газету взамен не отвечающей его нуждам «Правде», два пулеметчика ворвались в зал и объявили, что они маршируют к Временному правительству.

Хаос усиливался. Володарский устроил солдатам разнос за то, что они пошли против воли партии; те уничижительно ответили, что лучше покинуть партию, чем пойти против полка. На этом пулеметчики вышли, и встреча резко оборвалась.

Всероссийский центральный исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов и соответствующий орган Совета крестьянских депутатов уже собрались в Таврическом дворце; они пытались решить, как лучше помочь ослабевшему, лишившемуся кадетов Временному правительству. Около 4 часов дня до них дошли вести об усилении демонстрации. Руководители Совета немедленно распознали в ней реальную угрозу для собственной власти, а возможно, даже и для них самих.