Чайна Мьевилль - Октябрь [litres]

Проявление такой непокорности на местах, а также нарастающий радикальный раскол между левыми и правыми фракциями меньшевиков и эсеров поддерживали в Ленине надежду на возможность компромисса, вопреки его постскриптуму к недавней заметке. Между 6 и 9 сентября в «Задачах революции», «Русской революции и гражданской войне» и «Одном из коренных вопросов революции» он продолжил мысль, что Советы могут мирно прийти к власти. Он даже выразил некоторое уважение к недавним начинаниям своих политических противников, провозглашая, что союз большевиков, меньшевиков и эсеров при советском режиме гарантирует невозможность гражданской войны.

Эти статьи ужаснули его сопартийцев, особенно в Московском областном бюро и Петербургском комитете. Можно подумать, что они должны привыкнуть к ленинским переменам курса, но вот, они все-таки изумились такому повороту, ведь еще недавно Ленина защищали слева от умеренных большевиков. Теперь же «Рабочий путь» отказал в публикации заметки «О компромиссах» из-за ее слишком примирительных позиций.

И веские причины сомневаться, что это новое устремление к сотрудничеству принесло бы плоды, действительно были, даже если не учитывать, что Всероссийский исполнительный комитет выразил поддержку Керенскому. 3 сентября объявили о созыве недавно запланированного Демократического совещания, и для левых это не сулило ничего хорошего. Из 1198 делегатов доля городских рабочих и солдат была очень мала в сравнении с более консервативными сельскими Советами, земствами и кооперативами.

Тем не менее большевики разослали внутренние инструкции своим делегатам. Все-таки нынешний подход Ленина казался совместимым и с правым крылом партии, с точкой зрения таких, как Каменев, который считал страну незрелой для социалистической революции, и с более радикальными сопартийцами, которые во власти Советов могли видеть переходную форму от капитализма. Кроме того, все это время не прекращалось сильное давление со стороны народа, надежда на межпартийное социалистическое единство. Казалось, попробовать стоит.

Население страны раскалывалось не только на левых и правых, но и на политизированных и равнодушных. В результате, хоть это и может показаться странным, с ростом социального напряжения уменьшалась явка на выборы бесчисленных местных органов управления. К примеру, в июне на муниципальных выборах в Москве было подано 640 000 бюллетеней, а теперь, три месяца спустя, – только 380 000. А те, кто все-таки голосовал, тяготели к более крайним позициям: доля кадетов выросла с 17,2 % до 31,5 %; большевики стремительно взлетели с 11,7 % до 49,5 %. Количество голосов за центристов значительно упало. Доля меньшевиков снизилась с 12,2 % до 4,2 %, а эсеров – с 58,9 % до 14,7 %.

В Ревеле, Пскове, Гельсингфорсе, Самаре и Ташкенте, а также в Петрограде левые эсеры получили контроль над партийными организациями и комитетами. Они требовали проведения Всероссийского съезда Советов и полностью социалистического правительства. Руководство российских эсеров оказалось парализованным перед оживившейся левой фракцией, пытаясь свысока не обращать внимания на происходящее. Оно, среди прочих, «исключило» петроградскую ячейку за уклон влево: это было бессмысленное исключение без каких-либо санкций; все ресурсы остались у радикалов. ЦК эсеров делал основную ставку на Учредительное собрание, запланированное (тогда) на ноябрь.

В Баку, где еще несколько недель назад на уличных собраниях затыкали большевистских ораторов, идеи партии начали захватывать фабричные комитеты и собрания. «Замечающаяся во всей России большевизация проявилась в самых широких размерах и в нашем мазутном царстве, – писал верный последователь большевиков Шаумян о своем регионе. – И это еще задолго до корниловщины [Корниловского наступления]. Вчерашние хозяева положения – меньшевики не смеют показываться в рабочих районах. Наряду с большевиками стали усиливаться эсеры-интернационалисты [левые] …и выступают в блоке с большевиками».

По всей империи разделялись меньшевики. Некоторые склонялись к правым, как в Баку; на другом полюсе были меньшевики из Тифлиса (Грузия), занявшие твердую левую позицию, выступавшие за единое социалистическое правительство, в которое должны входить большевики.

5 сентября настала очередь Московского Совета одобрить предложение Каменева от 31 августа. Съезд Советов в Красноярске (Сибирь) отдал большинство голосов большевикам. 6 сентября, после публикации ленинской заметки «О компромиссах», в Екатеринбурге (Урал) власть перешла в руки Советов, рабочие отказались признавать Временное правительство. В знак протеста против керенской Директории девятнадцать комитетов Балтийского флота отдали распоряжение всем кораблям ходить под красным флагом.

Национальные устремления российских меньшинств усиливались, пусть даже не всегда их сопротивление принимало социалистические формы. В Ташкенте (Узбекистан) разгоралось напряжение между русским населением и узбеками-мусульманами, и 10 сентября местные солдаты создали революционный комитет, изгнали представителей правительства и захватили город. С 8 по 15 сентября Украинская рада вызывающе провела Съезд народов России, в котором приняли участие украинцы, евреи, поляки, литовцы, татары, турки, бессарабские румыны, латыши, грузины, эстонцы, казахи, казаки и представители различных радикальных партий. Конгресс, обостряя риторику «культурной автономии», согласился, что Россия должна быть «федеративно-демократической республикой», каждая составляющая которой самостоятельно решает, как взаимодействовать с остальными. За исключением Польши и в меньшей степени Финляндии, никто не говорил (и тем более не выдвигал формальных требований) о независимости. Тем не менее стремление к независимости присутствовало, пусть и в скрытой форме; позже оно выйдет на первый план.

Президиум Петроградского Совета, состоявший из правых меньшевиков и эсеров, отказался принимать всерьез победу Каменева от 1 сентября, считая ее следствием крайней усталости Совета в ту ночь. 9 сентября они пригрозили уйти в отставку, если решение не будет пересмотрено.

Большевики боялись, что не смогут второй раз провести предложение. В попытке перехватить сомневающихся и нарастить влияние они предложили расформировать президиум, созвать более справедливый и пропорциональный состав, включив в него ранее отсутствовавшие фракции, в том числе большевиков. «Если коалиция с кадетами считается приемлемой, – убеждали они в палате, – в этом органе они безусловно смогут работать и в коалиции с большевиками».

К этой уловке добавил завершающий штрих Троцкий.

Давным-давно, в первые дни Петроградского Совета, вспомнил он, сам Керенский, конечно, был в составе Президиума. Так что же, спросил Троцкий, считает ли Президиум Керенского из диктаторской Директории своим участником до сих пор?