Леонид Гиндин - Гомер и история Восточного Средиземноморья

Кречмер выявил в этом позднем теониме продолжение имени заимствованной хеттами у хурритов во II тысячелетии до н.э. великой богини, жены хурритского бога грозы Тешуба Hepit- или hfipit-. Это имя отражено также во многих сложных хеттских антропонимах, где оно выступает в виде Hepa-, например, Hepa-muwa «Мощь богини Хепат», Цера-pija «Данный богиней Хепат» и др. [Laroche, 1966, с. 68, 293]. Надо заметить, что по отношению к фракийским формам речь не должна идти о заимствовании имени богини-матери из позднеанатолийских языков. Во-первых, судя по крайней редкости упомянутых вотивов, имя Хепат в I тысячелетии до н.э. уже утратило в Малой Азии всякую популярность, за исключением эзотерического культа орфиков, и это делало бы совершенно необъяснимым его чрезвычайную распространенность во Фракии, где в римско-эллинистическое время насчитывается до 70 случаев фиксации имен с данным теофорным компонентом (в Анатолии этого времени лишь один раз появляется имя 1тгтас [Zgusta, 1962, с. 204], а композиты хеттского и фракийского типа не встречаются вовсе). Во-вторых, при массе отражений этого имени в ономастике Фракии культ Хепат в историческую эпоху для фракийского ареала уже не засвидетельствован ни одним источником. В это время великим женским божеством фракийцев была богиня Бендида, которую Гесихий (s.v. B^vSic) отождествляет с Артемидой и параллельно (s.v. Kußi'ißTi) сближает с фригийской Великой Матерью Богов Кибе-лой-Кибебой. Скорее всего, изображение именно Бендиды находим на многих сосудах из Рогозенского клада, где великая богиня представлена то в виде охотницы, то на колеснице, запряженной крылатыми конями, то выезжающей на львице подобно Кибеле. Но точно так же с обитательницей Иды - Кибелой определенно должна была сближаться якобы властвующая на Иде Гипта (Хепат).

Параллелизм образов великой анатолийской богини II тысячелетия до н.э. Хепат и собственно фракийской Бендиды, имя которой, как богини браков и совместной жизни, восходит к и.-е. ЬАелЛЛ-«связывать, соединять» [ТотазсЬек, 1980, II, 1, с. 47], возможно, проявляется и в полной аналогии двух фракийских женских имен, построенных по одной и той же типично анатолийской модели: Ве1'8|.-01та «Жрица Бендиды» и Е(п)та-£ета «Жрица Хепат». Во втором их компоненте отразилось лув. 2Ш «жрец, человек», ср. хет. Агта-гт «Жрец бога Луны», ТагИита-гШ «Жрец бога Тархунта» и т.д. [Баюн, 1987, с. 7] (ср. [Гиндин, 1981, с. 77]), причем для Ета-£ета можно предполагать точный прообраз в известном из лувийской иероглифики имени Нера-гш. Надо думать, что фракийские антропонимы, содержащие имя НеЬсн- восходят ко 2 тысячелетию до н.э. и являются прямым свидетельством теснейших контактов протофракийцев этого тысячелетия с хетто-хурритской Анатолией, их связей в языковой и культовой сфере, которые могли осуществляться в частично контролировавшихся хеттами городах на западноанатолийском побережье, а также на древних торговых путях из Анатолии в Европу, проходивших через Геллеспонт и Троаду.

Поэтому гидроним "Ептйпорос вблизи Илиона, в малоазийской области, как мы видим, хорошо и издавна освоенной фракийцами, может представлять важное указание на проникновение данного культа во Фракию из хетто-хурритского мира через соседствовавшую с последним Трою-Труису. Весьма заманчиво было бы цельнолексемное сближение названия троянского Гептапора с распространенным фракийским мужским именем //ер/арот «Сын (богини) Нерш», тем более что у фракийцев мы находим немало имен, тождественных именам рек, которые в древнейших религиозных традициях часто одухотворяются, выступают в качестве местных божеств: ср. фракийское личное имя Стримон (Етрирыу) или, например, употребление в функции антропонимов речных названий "Е|Зрос иМёотос [Гиндин, 1981, с. 130]. Но возможно и другое толкование, предполагающее в элементе -порос греческую передачу многократно встречающегося во фракийской топонимике и, вероятно, родственного греческому -порос элемента -пара «брод, переправа» или «место торга» [ТошавсЬек, 1980, II, 1, с. 16]. Понимание названия троянского Гептапора в смысле «Переправа Хебат» находит точное соответствие во фракийском Ве1/б1-пара [Пе15сЬе\у, 1976, с. 50] «Переправа Бендиды».

Рассмотренная картина фрако-троянских отношений вставала перед нами, пока мы шли из Илиона на север, так сказать, в «дар-данском» направлении. Если же мы выйдем через Скейские ворота и направимся к югу, то через несколько часов ходьбы, миновав лежащие от Илиона в 130 стадиях, или 24 км, владения небольшого племени неандриев, перед собой увидим равнину, называемую Кебренией. По ней струится река Кебрен, на которой стоит одноименный город, и жители здесь зовутся кебренцами (Ke^pTlVot) или кебренийцами (KePprivtoi) (Strab. XIII,1,33, 51 и сл.; St.Byz. s.v. Ke|3pr|vta). Еще в конце V в. до н.э. Ксенофонт писал о Кебрене как о «поселении», но о «поселении, чрезвычайно укрепленном» (Хеп. Hell. 111,1,17). Попав к кебренийцам, как не вспомнить слова Полиэна о соседствующих племенах кебренийцев и скеев (скайбоев) во Фракии, имевших вождями у себя жрецов Геры (т.е. отождествляемой с Герой фракийской богини, вероятно, Бендиды)! Возникает догадка, что колонисты из этих двух племен, по-видимому, перебрались через проливы совместно и заселили соседние области в Троаде южнее Илиона, но потом троянские скеи частично ассимилировались, частично на рубеже II—I тысячелетий до н.э. ушли в глубь Анатолии, как думает Джаукян [Джаукян, 1984, с. 12], с потоком иных мигрантов, кебренцы же освоили получившую их имя долину и на многие сотни лет стали троянским народом. У Гомера их название отразилось в имени одного из побочных сыновей Приама, Кебриона KePpi6vric, сраженного Патроклом возницы Гектора. Между прочим, сам Патрокл погибает в разыгравшейся битве именно за тело и доспехи Кебриона, смерть которого оказывается роковым эпизодом всей «Патроклии» (XVI, 727-782). Страбон (XIII,1,33) по справедливости считает этого отпрыска илионских царей эпонимом кебренской области и города, с их явно фракийскими названиями.

Внимание привлекает еще один момент: на территории Мисии, в бассейне Дуная, т.е. примерно там же, где по данным топонимики, возможно, прослеживается раннее пребывание скеев, обнаруживается гидроним Кё(Зрос, Cebrus с одноименной на нем крепостью, сейчас река и город Цибр. Томашек правильно указывал, что имя эгеофракийских кебренийцев должно происходить от названия мисий-ской реки [Tomaschek, 1980, 1, с. 51]. Значит, для кебренийцев, как и для скеев, восстанавливается общая схема миграции: север Фракии (Мисия) - Эгейская Фракия - юг Троады.

На дальнейшем нашем пути важнейшим водным рубежом, отделяющим окрестности Илиона от союзной этому городу области троянских киликийцев, перед нами предстанет знаменитый поток Скамандр, о котором сказано в «Илиаде» (XX,73-74): «великая глубоководная река, которую Ксанфом называют боги, а смертные Скамандром». На берегу этого потока в Скамандрийской долине происходит смотр ахейских войск, дающий повод для введения в «Илиаду» «Каталога кораблей» (11,464 и сл.). Второе, «человеческое» (т.е. «мирское») название этой реки отразилось в имени некоего убитого Менелаем троянца Скамандрия (V.49 и сл.); тем же именем Гектор нарек своего маленького сына, прозванного троянцами Астианактом - «Владыкой Города» (VI,402 и сл.).