Леонид Гиндин - Гомер и история Восточного Средиземноморья

Ахилл, гордящийся своим происхождением от Зевса, провозглашает превосходство мощи своего божественного прародителя над мощью всех рек и потоков, включая великую греческую реку Ахе-лой, и в подтверждение своих слов истребляет, вслед за Астеропеем, почти всю пеонийскую дружину. Тогда против него поднимается сам Ксанф, спасает тех пеонийцев, что оставались еще в живых, в своих глубинах (характерный сказочный мотив сокрытия героя в подводном царстве!) и обрушивает на Ахилла всю мощь своих волн. Ахилл побежден, и ему грозила бы неминуемая смерть, если бы его молитвам не вняла Гера и не послала ему на помощь Гефеста, который своим огнем укротил поток. Вся эта картина, где бог троянской реки, омонимичный фракийскому племени, воодушевляет северобалканских героев, связанных узами родства со своей рекой, берущей истоки в «другой», европейской Дардании, прячет их в своих глубинах и бьется вместе с ними, является удивительным художественным воплощением идеи принадлежности Трои и северобалканскому миру. Как здесь не вспомнить слов Геродота (V, 13) о tom t-4jto пеонийцы, жившие на Стримоне, прямо считали себя потомками переселившихся из Трои тевкров.

Интересную интерпретацию предложил Георгиев для параллельного имени Ксанфа - ZxdpavSpoc или KdpavSpoc по схолиям к «Илиаде» (XXI,2). Приняв последнюю форму за основную и ссылаясь на то, что в нижнем течении Ксанф-Скамандр протекает через гористую местность, сейчас называемую Kayalidag «Каменистые горы», ученый возводит этот гидроним к и.-е. Kdmön-drowos «Каменистая река». Если первый компонент Kämön- отождествляется им с и.-е. akmön «камень», слав, кату и т.д., представленным во множестве индоевропейских гидронимов, то конечную часть -8poç, выделяемую также в названии крупнейшей реки в Меонии Mcudv-8poç, он сопоставляет с др.-инд. dravd- «течение», иллир. Dravus - река в Паннонии, совр. Драва [Georgiev, 1957, с. 155 и сл.], ср. здесь же фрак. Apdßoc (в латинской передаче было бы Dravos), поселение на эгеофракийском побережье вблизи Геллеспонта [Detschew, 1976, с. 156]. Тем самым в троянском и лидийском речных названиях Георгиев не без основания видит северобалканские по происхождению гидронимические композиты. В частности, предложенное им выделение в названии Скамандра индоевропейского слова для «камня» находит неожиданное подтверждение в схолии к Лико-фрону, где Скамандр приводится как древнее обозначение холма, на котором стоял Илион (Schol. ad Lycophr. 29).

Если мы перейдем Ксанф и вступим в область троянских кили-кийцев, то и здесь перед нами будут мелькать названия, напоминающие топонимику Фракии. Так, название основного святилища этих мест Киллы (KLXXa) сопоставимо с топонимами к северу от Гебра и в Македонии - K^XXai, Cillium, К^ХХт). То же слово отразилось в прозвище бога Асклепия ЕаХ8о-кеХтцюс вблизи источника, который сейчас именуется Глава-Панега или Златна-Панега («Золотая Панега»), что побуждает фракологов в эпиклезе бога выделять некое указание на источник с золотистой (ZaX8o-) водой. Поэтому для фракийского восстанавливается сочетание вроде Zalto-ki/ela, где ki/ela, возможно, из и.-е. g 4el-, др.-инд. jala «вода», нем. Quelle «источник», означает «источник, поток» [Георгиев, 1977, с. 31; Detschew, 1976, с. 238, 413]. Впрочем, для фрак. kella «источник» можно предположить и иное происхождение, если сблизить его с хеттским названием источника Kella [Laroche, 1966, с. 278] и далее с др.-англ. hlynn «шум, быстрый поток» из kel(e)n-, klnio-, в конечном счете от индоевропейского корня kel- «звучать», «шуметь» (см. [Рокоту, 1959, с. 550]). Можно думать, что тот же апеллатив сохранился и в названии троянской Киллы, однако ниже, в главе 6, мы увидим, что в последнем топониме эта фракийская основа, по-видимому, фонетически совпала с другим термином, хетто-лувий-ского происхождения.

Еще дальше начинается Мисия, район с собственными древнебалканскими связями. Нельзя не видеть, что движение кебренов и скеев из Мисии на Дунае в Трою поразительно наглядно воспроизводит схему передвижения в Северо-Западную Анатолию части всего этнического массива, именуемого мисийцами (Muoot), переселения, в результате которого наряду с Мисией в Подунавье появилась вторая, малоазийская Мисия между Троей и Меонией (Лидией), частично совпадающая с областью, известной хеттам как «Страна реки Сеха». Когда произошло это передвижение и как оно соотносится с великим нашествием балканских народов на Анатолию в конце XIII - начале XII в. до н.э.?

Известно, что от имени мисийцев образовано то собирательное название МиЗкI, которое ассирийцы с XII в. до н.э. распространили на все северобалканские народы, расселявшиеся по Малой Азии. Впервые мушки появляются в поле внимания ассирийцев во второй четверти этого столетия, когда они уже пытаются перейти Евфрат [Дьяконов, 1968, с. 123, 227]. Видимо, с последних десятилетий XIII в. до н.э. уже следует предполагать превращение мисийского этникона в общее название племен, рвавшихся в глубь полуострова со стороны Троады. Упоминавшееся наблюдение Джаукяна позволяет отнести к числу мушков также пришедших из Мисии в Трою скеев. В «Илиаде» (111,185 и сл.) вождем фригийцев, союзных Приаму в борьбе с амазонками (см. подробнее гл. 7), оказывается Миг-дон - эпоним племени мигдонов на западе Эгейской Фракии, так же как и мисийцы, перебравшихся частично в окрестности Трои. Насколько могли разделяться во времени две миграции мушков: с Балкан на северо-запад Малой Азии и с северо-запада этого полуострова в его внутренние районы? Можем ли мы доверять Гомеру в «Илиаде» с его Скейскими воротами и героем Кебрионом в «Приамовой Трое», а также когда он говорит о малоазийских мисий-цах как уже обитающих южнее Троады в годы нашествия ахейцев (см. XXIV, 278 - о дарах мисийцев Приаму до Троянской войны) и о союзе Приама с Мигдоном? Думается, у нас нет оснований не верить - и по общим соображениям, и по тому, что поэт, явно стремящийся избежать по мере возможностей включения в свой эпос «поздних» племен типа дорийцев, сообщает массу подробностей, наводящих на мысль, что переселение XII в. до н.э. было предваряемо длительным освоением северо-западной окраины полуострова балканскими этносами и вовсе не имело характера стремительного и безостановочного их натиска на чуждые и новые для них территории.

Аналогичным путем из мест, сопредельных с Мисией, через Эгейскую Фракию (Самофракию?) должны были некогда двигаться в Трою дарданцы, которых мы видим в Малой Азии с конца XIV в. до н.э.

С учетом всех этих фактов, из которых складывается картина глубоких фракийских связей гомеровской Троады, мы рассмотрим теперь этимологию самого названия Троя (Тро(а), хетт. Т(а)гиИа.

Как мы видели выше, архаичные фиксации этого топонима - дорийская Трона, ионийские Троиц, ТршСц - структурно прозрачны и позволяют без колебаний интерпретировать термин Троя в смысле «страна племени Тршес». Но далее естественно встает вопрос: какова этимологическая структура самого этого этникона и обнаруживает ли он какие-то параллели за пределами той области в Северо-Западной Анатолии, где греки сталкивались с троянским племенем? Скрупулезный и в своих профессиональных деталях, может быть, несколько скучноватый разбор лингвистических тонкостей, сопряженных с этой проблемой, приводит нас в конечном счете к неожиданным в своей яркости этноисторическим результатам.