Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Л. Гондек в одной из своих монографий упомянул о польско-английском разведывательном сотрудничестве на немецкой территории, которое началось в 1939 году. После визита в Варшаву генерала Клейтона подполковник Шелли, советник английского посольства, а в действительности работник Интеллидженс сервис, выступил с инициативой о сотрудничестве как в информационной области, так и радиоразведывательной. Весной 1939 года в радиоразведывательном центре II Отдела, в Пырском лесу, прошла встреча английских и польских специалистов. Контакты же, касавшиеся изучения территории советской России, были установлены намного раньше и успешно развивались на этом направлении. В этой сфере польская разведка являлась равноправным партнером. Доказательством этого являлась именно заинтересованность английской разведки в августе 1938 года возможностями изучения немецко-советского сближения. В то же время четырьмя годами ранее, 3 августа 1934 года, в Лондоне в отеле «Гросвенор», прошла тщательно законспирированная конференция представителей II Отдела (поручик Е. Незбжицкий и Оскар Сандер) и Интеллидженс сервис (полковник Менсис, заместитель руководителя SIS, майор Шелли, руководитель центра Ближнего Востока в Иерусалиме и майор Р.Н. Плоден). Основной целью этой конференции было оказание англичанами помощи при создании польской разведывательной резидентуры в Персии, направленной против России. Ее деятельность рассчитывалась на долгосрочный период, особенно в случае польско-советского вооруженного конфликта. Помощь английской стороны должна была заключаться в организации связи польской резидентуры с Центром, обмене разведывательной информацией, касающейся Персии, и создании прикрытия для работы руководителя этой резидентуры О. Сандера. Взамен этой услуги поручик Е. Незбжицкий обещал подробно информировать о внутренней политике и мобилизационных возможностях промышленности советской России.

После годичной деятельности резидентуры в Персии (псевдоним «Радаменес») ее руководитель не достиг никаких конкретных результатов, постоянно наталкиваясь на трудности в своей разведывательной работе. На совещании в Центре в ноябре 1935 года О. Сандер обвинил английскую разведку в постигших его неудачах. С этим мнением не согласился капитан Незбжицкий, очень хорошо знавший цену английским специальным службам: «В принципе мы установили, что наше присутствие на рассматриваемой территории является никаким, что Польша на территории Ближнего Востока производит впечатление пустого звука, что дальше, чем за Босфор, не распространяется наше экономическое, политическое и персональное влияние, что все, что находится за Босфором, является фикцией. Точно в таком же положении находятся любые дипломатические и консульские учреждения, как и любые частные начинания. Это все становится или фикцией, или авантюризмом… Только одна вещь должна быть сразу же предопределена — нам необходимо уйти от рассуждения о том, что англичане обязаны для нас что-то сделать… Англичане могут сделать для нас что-то, но они этого делать не обязаны. Если мы так сформулируем отношение англичан к нам, то тогда, разумеется, мы сможем оказать влияние на эти английские возможности».

Этот эпизод польско-английского разведывательного сотрудничества представляет прекрасный пример реакции Интеллидженс сервис на попытку энергичного присутствия иностранной разведки на территории, находящейся под английским влиянием. Польские успехи на разведывательном поле в межвоенный период заставили гегемонов в этой области — Францию и Англию — с определенным беспокойством наблюдать за очередными попытками расширения присутствия польского II Отдела на территории Дальнего Востока.

В 1925 году польский Генеральный штаб направил в Японию майора В. Енджеевича со специальной разведывательной миссией. Официально он должен был занять должность военного атташе в польском посольстве в Токио. Однако в действительности главной его целью являлось создание разведывательной сети на территории Восточной Сибири. Для этого планировалось установление тесного сотрудничества с японской военной разведкой. В течение нескольких месяцев было проведено несколько конференций с руководителем японской разведки, темой которых была выработка формулы разведывательного сотрудничества против советской России. В ходе общения с представителями японской разведки выяснилось, что японцы проводят достаточно консервативную и одностороннюю разведывательную работу на советской территории. Получение информации в основном осуществлялось от внешних источников — из военных атташатов в Берлине, Варшаве и прибалтийских государствах, а также из военных миссий в Харбине. В. Енджеевич предложил направить усилия совместных сил сначала на разведывательное изучение Восточной Сибири, а в будущем на Запад от Байкала.

Также нельзя не упомянуть о факте установления сотрудничества с датской разведкой. Ротмистр Гилевич, бывший руководитель резидентуры «Бомбей» в Шецине, установил личный контакт с руководителем датской разведки, который вскоре прибыл в Варшаву и заключил со II Отделом договор о сотрудничестве обеих разведок.

Роль и значение специальных служб в отдельных странах зависят от многих факторов. Самыми важными из них являются: форма устройства государства (степень его демократизации), а также традиции и опыт. В тех странах, где власти управляют авторитарным методом, позиция этих служб в системе власти всегда была очень высокой. Тем более, что личности, осуществляющие диктаторскую власть, вообще считают, что достижение успехов как во внутренней политике, так и во внешней зависит, прежде всего, от четкой деятельности специальных служб.

Казалось бы, в возрожденной в 1918 году Республике было напрасно искать подготовленные кадры для организации специальных служб и работы в этих органах. По очевидным причинам трудно себе представить, чтобы в польском независимом государстве планировалось использовать кадры и опыт захватнических государств. В конце концов, поляки не делали карьеры в институтах, занимавшихся разведывательной деятельностью в захватнических государствах. Но, тем не менее, в 1918 году удалось создать достаточно работоспособный военный разведывательный и контрразведывательный аппарат. С самого начала Юзеф Пилсудский и весь бельведерский лагерь стали придавать большое значение правильному развитию этого аппарата. В связи с тем, что Пилсудский в первые годы II Республики оказывал решающее влияние на государственные дела, деятельность специальных служб находилась в центре внимания высших правительственных кругов. Изучение архивных источников, писем Пилсудского и воспоминаний его ближайших сотрудников позволяет выработать свой взгляд на методы и стиль его работы. Он часто делал все самостоятельно и принимал неожиданные решения. В политической работе Пилсудский являлся сторонником применения конспиративных методов. Он считал, что сохранение определенных мероприятий в секрете и ограничение доступа к важной информации политического значения только для узкого круга сотрудников обеспечат результативность в общественной деятельности. Кроме того, Пилсудский редко делал записи и формулировал свои взгляды письменно. Несомненно, такой способ его действий исходил из опыта конспиративной работы во время российской оккупации, но, однако, со временем он стал характерным для маршала. Заслуживает внимание тот факт, что часть его сотрудников восприняла такой стиль деятельности и применяла его в разных сферах общественной жизни в межвоенный период.