Анджей Мисюк - Спецслужбы Польши, Советской России и Германии

Ежедневная действительность, однако, отходила далеко от принятых принципов оперативной работы. Находились такие отделения, которые в течение года не приобретали ни одного информатора. Часто случалось, что непродуманные репрессивные действия приводили к расшифровке всей сети конфидентов в данной среде.

В ограниченной сфере, только в целях дополнения конфиденциальной информации, применялись секретный контроль корреспонденции и прослушивание телефонов. Примером эффективного использования метода просмотра частной корреспонденции было установление всех польских участников гражданской войны в Испании.

Политическая полиция была единственной внутренней службой Государственной полиции, занимавшейся политической контрразведкой. Она практически проводила, как уже неоднократно подчеркивалось, конфиденциальное изучение почти всех сфер общественной жизни. Ее работа носила частично репрессивный характер, а частично наблюдательный. Анализируя отчеты о деятельности политической полиции, можно определить отношение этих органов (и косвенно административных властей) к отдельным политическим партиям и движениям. На характер и степень политической заинтересованности оказывало влияние то обстоятельство, представляла ли данная партия своей программой или практической деятельностью угрозу для действующего правового порядка и тогдашней формы общественного устройства польского государства или нет. В случае положительного ответа данная партия последовательно преследовалась всеми средствами, находившимися в распоряжении полиции.

Политические партии, придерживавшиеся буржуазной платформы, в принципе не были подвержены репрессиям. В отношении них органы гражданской службы безопасности проводили только деликатное оперативное наблюдение. Исходя из тактических соображений и в зависимости от того, была ли данная партия представлена в правительстве, политическая полиция подходила дифференцированно и с переменным вниманием к определенным легальным политическим партиям. Следует отметить, что многие политические организации были замешены в шпионской деятельности в пользу иностранных государств. Они занимались политической разведкой, диверсией и пытались «импортировать» чуждую идеологию. Органы безопасности России особенно активно стремились использовать польских коммунистов и ирредентистские тенденции среди национальных меньшинств в реализации своих имперских и идеологических планов. Политическая полиция вместе с военной контрразведкой противодействовала любым попыткам вмешательства иностранных держав во внутреннюю жизнь государства. К политическим партиям и движениям, подвергавшимся репрессиям, кроме коммунистов, следует причислить партии и организации национальных меньшинств (украинские, белорусские, литовские), а также радикальное крыло Крестьянской партии. Изучению подвергались и рабочие партии реформистского и христианского демократического характера. Заинтересованность ими политической полицией вытекала из обоснованного подозрения, так как левые рабочие и крестьянские партии были сильно подвержены коммунистической инфильтрации. По этому вопросу министр внутренних дел издал 3 марта 1923 года специальный циркуляр, касавшийся выявления «скрытых коммунистов в легальных левых партиях».

Таким образом, большинство политических сил и средств было сосредоточено на участке борьбы с коммунистической деятельностью. В письме руководителя Отдела безопасности МВД к начальнику Отдела IVD ГК ГП от 26 июня говорится: «Инвигиляция должна быть направлена против KPRP [19] KPRP — Коммунистическая польская рабочая партия. и ее подрывных намерений. Особенно необходимо заниматься выявлением технических средств, так называемых складов нелегальной литературы, типографий и редакций… внимание инвигиляционной секции должно быть направлено в отношении большинства непольских организаций. По этой последней проблеме установлено, что антигосударственные действия часто прикрываются деятельностью легальных организаций по культурной работе».

Следующим объектом политических репрессий были политические группировки национальных меньшинств. В межвоенный период государственные власти исходили из того, что самой серьезной угрозой для польской государственности являются национальные амбиции украинцев. Очередные руководители кабинетов правительства и Министерства внутренних дел в официальных заявлениях и секретных документах призывали к борьбе с украинской ирредентистской деятельностью в восточных районах II Республики. Полицейские репрессии особенно усилились в 1922–1924 годах. Тогда премьер Винценты Витое заявил, что необходимо значительно увеличить расходы на расширение количественного состава органов безопасности в восточных воеводствах. В другой раз заместитель министра внутренних дел Стефан Смульский на заседании Совета министров потребовал принять постановление, ограничивавшее политические свободы украинского населения.

Политическая полиция, выполняя директивы центральных властей, использовала неоднородность украинской политической общественности и конфиденциально поддерживала зарождающиеся буржуазные политические группировки, представлявшие украинское население. Полицейские репрессии часто осуществлялись в отношении еврейского населения. Представители клуба депутатов Еврейского национального совета в Сейме нередко выступали с сообщениями о злоупотреблениях, допускаемых Государственной полицией в отношении лиц еврейской национальности.

В заключительной части рассуждений о направлениях репрессивной деятельности политической полиции в предмайский период будут представлены статистические данные за 1922–1926 годы, касающиеся осуществленных сотрудниками политического сектора ГП арестов лиц, подозреваемых в проведении коммунистической, антигосударственной и шпионской деятельности. На практике деление преступлений на эти категории было условным. Коммунистическая деятельность содержала в себе много признаков антигосударственного поведения и шпионских действий. Как следует из представленных статистических данных (таблица 13 ж, охватывающая 1922–1926 годы), в Белорусском округе было произведено больше всего арестов, связанных с коммунистической деятельностью (18,5 %). На территории бывшего Польского королевства (6 полицейских округов) оказалось раскрытым большинство случаев этого вида преступной деятельности (64,3 %). В свою очередь, на территории, аннексированной Пруссией в прошлом (2 полицейских округа), в 1922–1926 годах такие политические репрессии были зафиксированы только 5 раз (1,1 %).