Хартмут Бокман - Немецкий Орден

В итоге имеется 104 брата. Сто пятый рыцарь ордена — это Бурхард фон Шванден, верховный магистр в 1283–1290 годах, бывший прежде ландкомтуром Тюрингии. Он родился в семье городского советника в Берне, и, значит, его можно причислить к последней группе. Но известно, что его семья была знатной, значит, он относится и ко второй группе. На его примере видно, что границы между социальными слоями были подвижными.

Наконец, приведенные цифры говорят не только о разнородном происхождении рыцарей ордена, но и кое о чем еще. В последнее десятилетие XIII века более 50 % тюрингских рыцарей ордена, судя по их именам и социальному происхождению, принадлежали к территориальным министериалам. Но не следует проводить резкую границу между этой группой и имперскими министериалами. И в какой-то степени к ним можно отнести и бюргеров, поскольку они не были знатны и поскольку во многих городах семьи советников относились к министериалам. Уже первый верховный магистр Немецкого ордена (с 1198 года) Вальпот фон Бассенхайм был выходцем из такой семьи. Таким образом, на 20 (с Бурхардом фон Шванденом 21) братьев ордена, имевших знатное происхождение, приходится 84 незнатных, в большинстве своем выходцев из числа министериалов. Итак, согласно этим данным, Немецкий орден, по крайней мере в Тюрингии второй половины XIII века, предстает как институт, питаемый министериалами, то есть низшей знатью.

Но ведь, могут возразить, этот результат получен на основании 105 имен из группы, включавшей 340 имен, и без учета тех братьев ордена, имена которых источники не сохранили. Равным образом можно сказать, что эти данные отражают реальное соотношение. В противном случае следовало бы признать, что большинство неизвестных или неидентифицированных рыцарей ордена относилось к знати или даже к княжескому роду. Или же можно было бы сказать, что большинство неидентифицированных рыцарей ордена принадлежало к иным общественным группам. И то, и другое не соответствовало бы действительности.

Конечно, может быть высказано мнение, что семьи бывали более или менее знатные, более или менее княжеские, и поэтому, само собой разумеется, среди братьев ордена существовало социальное расслоение. Но отсюда следует, что членами Немецкого ордена становились выходцы из среды министериалов и что рыцари ордена, имевшие знатное или княжеское происхождение, воспринимали их как равных, как pares, как пэров. Разумеется, так быть не могло, но по нашей статистике в Немецком ордене, похоже, дело обстояло именно так, и это имеет огромное общественно-историческое значение.

Впрочем, можно возразить, дело не только во вступлении в орден, но и в том, что, как представляется, братья ордена, вышедшие из министериалов, занимали низшие позиции, тогда как братья знатного или княжеского рода дорастали до высших должностей. Однако это не было правилом, о чем свидетельствует пример верховного магистра Германа фон Зальца, а он — не исключение. В настоящее время неизвестен социальный статус двух из десяти тюрингских комтуров, известных нам до 1300 года. Из восьми остальных двое были знатного рода, шестеро — из министериалов. Среди комтуров, глав отдельных домов ордена, 28 были выходцами из семей министериалов, двое — из семей знати, Двое — из графских семей.

Обобщим данные, полученные для Тюрингии. Братья Немецкого ордена были не только из министериалов, то есть представителями низшей знати, но и они достигали высокого положения в ордене; все зависело от их активности. Ту же картину наблюдаем и в других регионах, например, в комтурстве Майнау. Там братья ордена были преимущественно министериалами монастыря Райхенау и епископа Констанцского, то есть слугами старинных земельных феодалов. Епископство и монастырь возникли еще в докаролингскую эпоху. Основанное в XIII веке комтурство Майнау было намного моложе, но быстро развивалось, и рыцарям Немецкого ордена вскоре удалось выкупить древний и некогда богатый монастырь Райхенау. Сразу же вспоминается яркий пример такого быстрого социального развития: бывшие зависимые люди, министериалы монастыря Райхенау, стали членами братства и не только обрели независимость, но все вместе поднялись на ту социальную ступень, которую занимал их бывший хозяин. Ныне они превосходили его в экономическом и политическом отношении.

Немецкий орден как домен низшей знати, или министериалов, и, в известной мере, правящих бюргерских фамилий, тоже в основном происходивших из министериалов, выступает таковым не только в Тюрингии и в Юго-Западной Германии, но повсюду, где имел владения, то есть на широком пространстве Германии, правда, не везде.

В Германии есть регионы, где орден пополнял свои ряды и где находились его владения, а есть такие, где его присутствие почти незаметно. Орден владел землями прежде всего в Тюрингии, Франконии, Юго-Западной Германии и в Рейнской земле — по среднему и нижнему течению Рейна. Взглянув на карту, мы не увидим орденских владений на востоке и на севере Германии, разве что скопление их в районе нынешних Нидерландов. Владения ордена на севере Германии не выходят за пределы Брауншвейгской Марки и Мюнстера в Вестфалии, кроме одного небольшого монастыря в баллее Вестфалия в Бремене, который смог удержаться, несмотря на противодействие архиепископа Бременского, в отличие от орденского владения в Любеке, которое не выдержало давления со стороны епископа Любекского. Бюргеры Любека охотно передали ордену только что основанный госпиталь Духа Святого, чтобы вывести его из-под надзора епископа, но епископ этого не позволил.

Эта сосредоточенность ордена в Средней Германии, в Рейнской земле и на юго-западе проясняет происхождение верховных магистров, прусских комтуров и высших должностных лиц (см. с. 154–155). До 1525 года насчитывалось в общей сложности 452 рыцаря ордена. Происхождение 94 из них неизвестно. 358 были выходцами из:

Саксонии-Тюрингии — 121.

Франконии — 61.

Рейнской земли — 53.

Юго-Западной Германии — 42.

Итого — 277.

81 рыцарь из числа этих должностных лиц были родом из других земель.

Естественно, встает вопрос, насколько показательны эти данные и можно ли вычислить, сколько должностных лиц приходилось на общее число рыцарей ордена, не разделяя их по социальному признаку. Похоже, на этот вопрос следует ответить утвердительно. Нет оснований считать, что происхождение должностных лиц в ордене было иным, чем рыцарей, не достигших высокого положения. Если обратиться к уставу (основному закону) ордена, то все сомнения рассеются. Согласно уставу, никто не имел права своевольничать. Группы, имевшие общее происхождение, не могли выдвигать отдельных должностных лиц, — это исключалось уставом, так как нарушало требование послушания. Впрочем, реальность была иной. Упрямо вставал вопрос, не стремились ли группы рыцарей ордена, имевших общие корни, занять руководящие позиции. Ответ на него проясняет ситуация в Пруссии XV века. Здесь выходцы из Северной Германии выступали против выходцев из Южной Германии, и в конце концов было достигнуто пропорциональное распределение должностных лиц (см. с. 153).