Александр Багаев - Презумпция лжи

Неизвестно, сколько правды в этих сказаниях и сколько вымысла. Уинстон не мог вспомнить даже, когда появилась сама партия. Кажется, слова «ангсоц» он тоже не слышал до 1960 года, хотя возможно, что в староязычной форме — ««английский социализм» — оно имело хождение и раньше. Всё растворяется в тумане.

Каков смысл этой конкретно идеологии — английского социализма, ставшего на новоязе ангсоцем — Оруэлл в романе разъяснил более, чем подробно и буквально: в двух длинных главах из книги в книге, которые успел прочесть Уинстон Смит, и в которых как раз и изложена суть ангсоца или, по-старому, английского социализма.

То, что изложено в этих двух главах, историки и литературоведы сегодня считают — спорят, точнее, поскольку никак не могут окончательно решить — либо переиначенным изложением одного из трактатов Льва Троцкого об извращении коммунистической идеи сталинским режимом, либо пересказом постулатов из двух книг Джеймса Бернхема, одна из которых — как раз «Революция менеджеров».

Портрет автора книги в книге — Эммануэля Голдстейна сам Оруэлл нарисовал предельно буквальный:

…отступник и ренегат, когда-то, давным-давно… был одним из руководителей партии, почти равным самому Старшему Брату, а потом встал на путь контрреволюции… Из его теорий произрастали все дальнейшие преступления против партии, все вредительства, предательства, ереси, уклоны. Неведомо где он все еще жил и ковал крамолу, возможно, за морем, под защитой своих иностранных хозяев… Сухое еврейское лицо в ореоле легких седых волос, козлиная бородка — умное лицо и вместе с тем необъяснимо отталкивающее; и было что-то сенильное в этом длинном хрящеватом носе с очками, съехавшими почти на самый кончик. Он напоминал овцу, и в голосе его слышалось блеяние.

Любому, кто не видел поздних фотографий Льва Троцкого, достаточно отыскать пару-тройку из них и поглядеть на изображение чуть дольше обычного; а почему Оруэлл так ополчился на Троцкого: «Необъяснимо отталкивающее лицо… было что-то сенильное в этом длинном хрящеватом носе… напоминал овцу… в голосе слышалось блеяние…»? — я ещё попытаюсь позднее объяснить.

ИЗ всех перечисленных подсказок, предложенных самим Оруэллом в романе и позволяющих определить, о ком и о чём этот роман, вытекают три очень важных вопроса, на которые, к сожалению, сам Оруэлл прямых ответов уже не дал.

Первый: почему, невзирая на очевидное сходство вымышленного Эммануэля Голдстейна с реальным Львом Троцким, историки всё никак не могут решить: его трактат о сталинской диктатуре воспроизвёл Оруэлл в своём романе или же всё-таки труды Джеймса Бернхема о международных менеджерах?

Второй: почему потенциально столь чреватую тоталитаризмом суть английского социализма Оруэлл видит в трудах не то советского коммуниста Троцкого, толкующего о советских же реалиях коммунизма , не то американского политолога Бернхема, рассуждающего о менеджерах вообще во всём глобальном мире монополий?

Третий, вытекающий из первых двух: почему сталинский сугубо локальный коммунизм, бернхемовский вполне глобальный менеджеризм и английский социализм настолько, оказывается, похожи, что их даже совместными усилиями многих историков и литературоведов никак не удаётся как следует отличить друг от друга?

Другими словами, получается, что: суть чреватого тоталитаризмом английского социализма выражена не то в сталинском большевизме, не то в мировоззрениях американских империалистов середины XX века, но в обоих случаях в изложении Льва Троцкого. И вот это очень странное, на первый взгляд, орвелловское «словосочетание» и надо теперь попытаться перевести на понятный язык.

Начну с простого.

Причина, по которой трудно отличить теории Троцкого от теорий Бернхема в их варианте-«1984», заключается вот в чём:

В 1933 г. Бернхем (участвовал в учреждении) Американской рабочей партии. На следующий год она объединилась с троцкистской Коммунистической лигой Америки и получила новое название: Социалистическая рабочая партия… Один из биографов Бернхема, Сэмюэль Фрэнсис, отмечает, что в то время Бернхем стал ведущим представителем троцкистского крыла международного коммунистического движения. А Диггинс полагал, что, даже более того, Бернхем превратился в главного представителя Троцкого и выступал от его имени в интеллектуальных кругах США… Бернхем считал Троцкого истинным наследником Ленина, а троцкизм — воплощением идеалов большевистской революции.

Серьёзные разногласия между Троцким и Бернхемом начались только в 1939 г., в процессе бурного внутрипартийного обсуждения вышедшей тогда книги Бруно Рицци «Бюрократизация мира» (а после подписания пакта Молотова-Риббентропа, в 1940 г. Бернхем вообще официально прекратил своё членство в Партии). Своё видение спорной проблемы, известной сегодня под названием бюрократический коллективизм , он и изложил в своей «Революции менеджеров». Причём и сам Рицци, и многие другие обвинили Бернхема в откровенном плагиате; он же — спорил и доказывал, что его видение вопроса — совсем иное. Как часто бывает во внутрипартийных теоретических спорах, несогласие у них тогда было по поводу такой казуистики, что непосвящённому сегодня заметить её, не говоря уж о том, чтобы разобраться и понять, и впрямь, трудно…

___________________

Однако комментировал Оруэлл всё-таки не только и не столько теории и взгляды идейного троцкиста. На момент публикации орвелловского эссе Бернхем был уже ведущим и всеми в США уважаемым экспертом-геополитиком. Он уже подготовил для президента Рузвельта секретный аналитический доклад разведки США (OSS) со своей геополитической оценкой ситуации перед встречей в верхах в Ялте. Изложил в этом докладе — задолго до Фултонской речи Черчилля и знаменитых секретных докладов Кеннана — необходимость и неизбежность конфронтации с СССР. Его план активного и агрессивного противодействия СССР в послевоенном мире уже начинал осуществлять всесильный госсекретарь Джон Фостер Даллес. Развивая основные постулаты «Революции менеджеров», Бернхем уже сформулировал главный геополитический тезис США в отношении СССР, авторство которого сегодня многие почему-то ошибочно приписывают Збигневу Бжезинскому. В 1947 г. он выпустил первую в США программную книгу, разъяснившую безусловную необходимость политики, получившей вскоре название «холодная война» (за ней последовали ещё две, составившие все вместе знаменитую тогда трилогию). Ещё через пару лет стал вместе с Монти Вудхаузом одним из самых деятельных соучредителей уже упоминавшегося здесь Конгресса за свободу культуры.