И. Осипова - «В тени Лубянки…»

Большинство людей за границей верили, что религиозные проблемы в СССР полностью решены в соответствии со статьей 124 советской Конституции 1936 года. Об этом написаны горы публикаций при полном игнорировании фактического положения дел в стране. А эта статья гласит: «Чтобы обеспечить гражданам свободу вероисповедания, Церковь в СССР отделена от Государства, а Школа от Церкви. Граждане имеют право на свободу религиозного богослужения и свободу антирелигиозной пропаганды».

Конституция СССР является просто основным законом. Но без преувеличения можно сказать, что многие свободы, перечисленные в ней, остаются лишь на бумаге. Многие из моих русских прихожан были арестованы по обвинению в том, что их видели в моей церкви. И было это и до, и после того, как эта конституция была провозглашена и росчерком пера Сталина стала законом. Но и после того, как об этом раструбили на весь мир как о беспрецедентном примере пролетарской свободы и памятнике марксистско-социалистической законности, аресты продолжались. Мои прихожане пытались возражать при аресте, что конституция позволяла им верить в Бога. Но в ответ офицеры НКВД бросали им: «Вы разве не знаете, что конституция написана, чтобы задурить голову иностранному общественному мнению?»

В Советском Союзе было два разных закона, предписывающих нормы жизни, управления и хозяйственной деятельности для церквей, храмов, мечетей и синагог. Религиозный кодекс состоит из 78 статей. К этому добавляются многочисленные директивы, циркуляры и местные постановления НКВД — МВД — КГБ, Комиссариата юстиции, а также указы, принятые городскими и местными Советами. Кроме того, были особые положения в Уголовном кодексе РСФСР, распространяемые на всю страну. И это еще не все: в программе Коммунистической партии был раздел, посвященный идеологической задаче полного уничтожения религии. Но особая открытая и бесстыдная агрессия отличала «Союз воинствующих безбожников», который якобы закрыли во время Второй мировой войны. Правда же состоит в том, что эта организация и сейчас продолжает свою деятельность под новым помпезным названием — «Всесоюзное общество по распространению политических и научных знаний».

Документы свидетельствуют о публичных антирелигиозных заявлениях таких лидеров, как Ленин, Сталин, Крупская, Ярославский, Калинин, и множества писак, внесших свой вклад в атеистические публикации. Каждое из таких заявлений подтверждало государственное одобрение антирелигиозной пропаганды. На советском жаргоне это отлакированное выражение означало настоящее и явное преследование. Все это свидетельствует, до какой степени Церковь «отделена» от государства. И по этой причине накануне официального признания Советов Белый дом был буквально завален письмами и телеграммами от американских верующих, требующих, чтобы правительство США приняло меры для обеспечения американцам, собирающимся ехать в Россию, абсолютной свободы совести. Под их давлением Рузвельт предусмотрительно представил советскому посланнику список обычно принятых религиозных свобод, вместо того чтобы ограничиться общим заявлением. «Я глубоко озабочен, — писал президент Литвинову, — желая, чтобы американцы, работающие в России, имели такую же полную свободу совести и вероисповедания, какую они имеют на родине».

Во время беседы с И. В. Полянским, ответственным по делам неправославных религий, я спросил, есть ли какие-либо изменения в советском религиозном законодательстве. Наша встреча в кабинете Полянского происходила после внезапного изменения отношения Кремля к религиозным делам. И мне было официально заявлено, что Декреты о религии 1918 и 1929 годов все еще имеют силу.

Послы, руководители миссий, официальные лица, аккредитованные корреспонденты и иностранные специалисты предоставляют право своему персоналу заниматься соответствующими дорожными документами и прописками. Когда, например, Министерство тяжелой промышленности импортирует станки и вызывает для их установки экспертов, они берут на себя всю бумажную работу. Как правило, иностранным экспертам не приходится заниматься всяческими формальностями. Сложные перипетии бюрократической волокиты в Советском Союзе происходят на официальном уровне с помощью штампов, печатей и подписей.

Однако частное лицо, постоянно проживающее в СССР, ничего не добьется, не имея печати от местной официальной конторы, с которой оно имеет дело. Правительственные документы обретали законность только при наличии треугольной печати, предназначенной исключительно для дел большой важности. Обычные документы, письма и деловая переписка подкреплялись круглой печатью меньшей важности. Использование этих знаков степени государственной важности строго регламентировано и контролируется КГБ.

У меня не было ни печати, ни официального штампа для подкрепления апелляций в правительственные организации. По Декрету 1918 года я был как бы «вне закона», не имея права использовать такую печать. Священники, раввины, муллы и другие служители религии были объединены понятием «реакционеры». Это классовое отличие, установленное Сталиным, осталось неизменным и при Маленкове, и при Хрущеве. Оно означало отказ по всем вопросам всем служителям культа.

Тем не менее я не делал попыток скрыть свою профессиональную принадлежность. С первого до последнего дня моего пребывания в России я носил духовное одеяние. Конечно, мое неофициальное общение с дипломатами вообще и с американским посольством в частности объясняло внешнее уважение, выказываемое мне в некоторых советских кругах. Но у меня не было иллюзий на этот счет. Вне моих церковных дел я встречал советских официальных лиц только на приемах, куда меня время от времени приглашали. В таких местах я сталкивался с теми, кого русские полушутя, полунасмешливо называют шишками; очень важные персоны назывались крупными шишками. На приемах для иностранных дипломатов мне часто приходилось видеть Молотова, Кагановича, Буденного, Литвинова, Деканозова (вскоре расстрелянного) и многих других. Но я ни разу не был приглашен на приемы, устраиваемые советским правительством.

Советы внесли меня в список для другого рода развлечений. В моей памяти остались три таких официальных приглашения для встречи. Одна произошла в Налоговой инспекции, вторая — в Офисе иностранных дел по поводу хитроумной ловушки, приготовленной Таможенной службой, а третья — в Министерстве юстиции в форме вызова в суд. Все три приглашения, к счастью, закончились благополучно для меня, но они добавили еще более волнений в мою и без того бурную жизнь в СССР.

Мои бедные русские коллеги по духовному сану не имели никакой другой защиты, кроме советского гражданства, которое скорее влекло за собой попрание прав «реакционных» служителей культа. Справедливости ради я должен добавить, что после принятия Конституции 1936 года служителям культа было позволено «голосовать», то есть участвовать в видимости выбора подобранных партией кандидатов.