Степан Злобин - Салават Юлаев

- Не видали ли, сестрицы, куда она убежала, негодница?! - так же весело спрашивал их жених.

- Не видели, дядюшка. Мы тут работали, бишбармак варили, кобыл доили, овец стригли, шерсть пряли, а она, бездельница, убежала куда-то!

- Да на что тебе такую бездельницу?! Из нее все равно доброй жены не будет! - бранили невесту свахи.

- А я ее плеточкой выучу! - отсмеивался жених. - Ну, сказывайте, сестрицы, куда ее спрятали?

- Выкуп! Выкуп плати! - по обычаю, кричала женщины.

- Я калым весь сполна привез. Какой еще выкуп! - для виду торговался жених.

- Подарка давай нам, подарки! - шумели женщины.

- А ну, кунаки, давайте им выкуп. Нечего делать! - сдался жених.

И двое товарищей жениха стали раздавать подружкам и мамкам невесты подарки - платки, колечки, сережки, бусы...

Старшая жена Рысабая молча взяла жениха за плечо и показала ему в сторону леса.

- Вон там поищи, - сказала она, довольная вязаной шалью, полученной от жениха.

Жених, как велел обычай, направился к лесу в сопровождении шумной веселой толпы женщин, которые шутливо поддразнивали и подзадоривали его.

- Ну и охотник, споткнулся! - кричали ему. - На куст наткнулся!

- Глаз сучком выколол!

- Куда же тебе, кривому, жениться?!

- Подружки, сестрицы, да он слепой, ничего не видит - на пень наскочил!.. Эй, ноги сломаешь!

- Не найдешь, не найдешь! Куда тебе за молоденькой козочкой гнаться поезжай-ка домой к старухе!..

Они закидали его в насмешку еловыми и сосновыми шишками, подняв визг и хохот в темном ночном лесу.

- Должно, Юнус-бай, ты выкупа мало давал. Прибавь им подарков, - сказал один из его кунаков, которые сзади вели двух богато заседланных лошадей для жениха и для невесты.

- Он от жадности лопнет, а не прибавит!

- Лучше голову сломит, а не прибавит! - поддразнивали женщины.

Жених уже устал спотыкаться в темном и влажной лесу. Отяжелевший от угощения, он хотел поскорее закончить обряд поисков.

- Прибавьте им, кунаки, - сказал он, пыхтя, отдуваясь и обливаясь потом.

Товарищи жениха из кожаных мешочков раздавали женщинам и девушкам припасенные для этого деньги.

- Мало! Жадный! - кричали женщины.

- Все раздайте им сразу! - велел жених. - Теперь говорите, сороки: куда запрятали девку? - потребовал он.

- Мимо! Мимо прошел! Кривой! Слепой! Не увидел, не заметил! - закричали женщины.

Юнус вспомнил, что он обошел стороной колючие заросли боярышника, значит, подружки и мамки для потехи спрятали невесту в колючках! Эх, злые насмешницы, будут еще забавляться, когда он исколется весь, издерется в этих кустах...

Он решительно повернул к кустарнику, поросшему по краю оврага, злясь на женщин, которые не посчитались с его полнотою и возрастом. Но он молодился и не хотел показать досады.

В лесу потемнело. Кусты и стволы деревьев сливались в сплошную стену, сплетаясь с ночною тьмой.

- Подружки, он весь обдерется! Пожалей себя, Юнус-бай, заплати еще выкуп, мы тебе сами ее приведем! - кричали женщины. - Ой, сестрицы, пропал Юнус-бай!

- Ага! Вот она! - торжествующе крикнул Юнус, заметив белое пятно во мраке между кустарников.

Он ринулся на него, не жалея своей одежды, рук и лица, но "невеста" испуганно метнулась в кусты, забилась и закричала, как показалось ему, ужасающе диким голосом.

Жених отшатнулся, поняв, что схватил привязанную в боярышнике козу...

Непритворный хохот молоденьких женщин огласил весь окрестный лес. Юнус, уже не скрывая злости, бранился с женщинами. Свахи постарше, принимавшие участие в забавном обряде, спохватились, что зашли далеко в своих шутках. Они уже сами решили помочь незадачливому охотнику и привести его "дичь" к нему в руки, но вдруг оказалось, что сами они не могут найти Амины. Невеста пропала.

Первые догадавшиеся об этом подружки невесты, пользуясь темнотою ночи, ускользнули в кусты и поспешили поодиночке добраться к кочевкам, другие аукались по лесу. Третьи еще оставались возле гневного жениха и хотя продолжали поддерживать шутливую перебранку, но уже шептались между собою, что неспроста оказалась в кустах привязанная коза. Кто-то болтнул, что колдун превратил невесту в козу, и вдруг всем сделалось жутковато, и, когда оставленная в лесном одиночестве коза снова жалобно закричала, женщины с воплями страха толпою бросились из лесу к человеческому жилью...

Когда солнце озолотило вершины соседних гор, Салават разбудил свою похищенную у Юнуса-бая жену, Амина застыдилась и спрятала покрасневшее лицо у него на груди...

Потом они оба смеялись.

Чтобы позабавить. Амину, Салават представлял перед нею в лицах все то, чего оба они не слышали и не видали, но что неминуемо должно было произойти после того, как Салават из-под носа жениха выкрал ее, оставив в лесу привязанную козу.

- Ты рада, что не осталась там? - в тысячный раз допрашивал ее Салават, глядя на маленькую жену как на чудо, упавшее с неба.

И в тысячный раз Амина повторяла ему, что рада.

В коше, куда привез ее Салават, она нашла женское платье. Возле коша паслось с десяток овец, бродила кобыла - все было как нужно. Маленький очажок перед кошем курился дымком: Амина и Салават натаскали в него сухих сучьев. Салават застрелил какую-то синеперую птицу. Амина пекла лепешки.

Кругом нигде не было ни единой живой души. С горы, на которой стоял их кош, были видны леса, и вершины гор, и леса без конца и края, и змеистая речка, но не было видно ни табунов, ни кошей.

Почти каждый день к ним наезжали в гости Хамит или Кинзя. Хамит бывал неизменно весел и без умолку трещал обо всех новостях, представляя то Рысабая, то его стартую жену, то рассказывал о том, как Юнус со злости послал уже сватов на кочевки соседнего аула и там получил отказ, потому что невесту успели просватать кому-то.

Кинзя привозил каждый раз с собой полный тургек кумыса или еще что-нибудь из съестного, чего Салават не мог бы добыть в лесу на охоте.

Вести, привозимые Хамитом, были все спокойнее. Наконец, как-то раз он сказал, что поутру кочевка уходит намного дальше и будет уже трудно им приезжать, чтобы навещать молодоженов.

- Перекочуйте и вы к нам поближе, - сказал он. - Выберем новое место в лесу, в стороне ото всех, и живите, а то вам совсем-то одним будет скучно.

- Ласточка, скучно тебе со мной? - спросил Салават.

И Амина весело рассмеялась в ответ, словно ее спросили в палящий полдень, не дать ли ей шубу.

Как раз в эту пору приехал Кинзя. С сопением слез он с седла, уселся, выпил половину привезенного с собой кумыса и крякнул.

- Старшина приходил, - сказал он.

- Куда? - в один голос спросили все трое.

- К отцу, конечно. Спрашивал, как с вами быть. На тебя сердился, сказал он Салавату.

Салават знал, что Юлаю приходится поневоле перед муллою изображать гнев. Но вслух он спросил с притворной тревогой: