Степан Злобин - Салават Юлаев

- Государь изволением божьим ушел от злодеев. Не ты, так другие ему пособили: народ спас... А беглый приказный, вишь, муку принял за государя. Сказать, што ль, - венец терновый!.. Может, ныне приказный тот, - Пугачев торжественно перекрестился, - может, ныне за муку он в ангельском чине в раю...

Хозяин перекрестился вслед за Емельяном. Хлопуша молча потупился.

- Что?! Вот то-то! Не цацки!.. - внушительно заключил Емельян.

- Стало, жив государь-то, значит?! - с простодушной радостью, по-юношески звонко спросил Салават.

Но не обращая никакого внимания на юнца, уметчик в лад с Емельяном, подступив к Хлопуше, поучающе сообщил:

- Есть люди такие, что сами видали царские ясны очи...

Оттолкнув Еремину Курицу, Хлопуша шагнул к Пугачеву.

- А ты кто таков, я спрошаю?! - по-прежнему с дерзким вызовом повторил он. - Кто таков ты? Отколе?

Пугачев поглядел с насмешкой.

- Я?.. Архирей... заморских земель! Дедушка нихто да бабушка пыхто!.. А вот ты продерзкий языня!.. Я тебя впервой вижу, не знаю, а ты пытаешь - кто да отколь... А сам, говорил, в палачах был... Тебе все равно, а мое дело тайность... Великое дело!..

- А мне - все равно?! - с горечью переспросил Хлопуша и вдруг злобно вскинулся: - Да и то все равно! Вот уйду с Салаваткой в Башкирду, приму магометскую веру, да и шабаш! Что мне ваши дела? Я клейменое рыло, рвана ноздря, беглый каторжник, да еще ко всему и разбойник, да тьфу ты, палач!..

- Афанасий Иваныч, постой! - кинулся умолять уметчик. - Да ты не бери в обиду... Время сам знаешь какое - у стен и то уши!.. Его милость симбирский купец Иван Емельянов проездом гостит, по купечеству ездил повсюду и ведает много...

- А мне ни к чему! - раздраженно прервал Хлопуша. - У меня ведь купцам, что дворянам, - едина честь: сук да веревка! Пойдем, Салават! - позвал он и взялся за шапку.

Салават живо на плечи вскинул мешок.

- А ты зря, ватаман, серчаешь! - остановил Пугачев Хлопушу. - Не всякое слово в строку. У меня примета такая: кто с первой встречи повздорит, с тем дружба вовек не порушится. Знать, нам с тобой подружить!..

Хлопуша взглянул в ясные, горящие глаза Пугачева. Приветливая, хитроватая и добрая улыбка его располагала к нему сердце.

- Идем-ка сюды, потолкуем, - позвал Хлопушу Еремина Курица, кивнув на дверь горницы, куда услал Пугачева при стуке в ворота.

- Идем, что ль! - мигнул Пугачев. - Да брось, не серча-ай! - сказал он, дружески положив сильные руки на плечи атамана.

Хлопуша не сразу сдался. Задумчиво и испытующе обвел он взглядом обоих и, увидав особую торжественную таинственность в их взглядах, вдруг бросил шапку на лавку.

- Айда! - решительно согласился он. - Ты, слышь, Салават, пожди тут, а я с ними...

Все трое вышли.

Салават остался один с мешком за плечами. Обида ожгла его. Он стоял посреди избы в задумчивом оцепенении.

"Кунак Салават, друг Салават, - думал он. - Салават за Хлопушей в огонь и в воду, все вместе... А когда дело большое пришло, тогда - погоди тут один, Салават!.. Купец, видишь, умный приехал, царя видал, знает много, а ты, значит, глуп! Ты тут сиди, Салават!.. Битты!* Довольно уж, Афанас Иваныч! Твоя дорога туда, моя дорога сюды, Афанас Иваныч!.."

______________

* Битты - будет, хватит, довольно.

Салават поправил мешок за плечами, тронул шапку и выскочил вон, во двор. Почти бегом он бросился под навес, где кормились кони, быстро взнуздал своего и хотел вскочить на седло, как кто-то рванул его вниз за подол бешмета. Он оглянулся.

- Тпру! Стой!.. Погоди!.. - услышал он девичий голос. - Куды ты, с хозяином не простясь, из ворот?!

Крепкая, ладная молоденькая казачка насмешливо глядела на него.

- Чего тебе надо, девка? Мой конь...

- А мне почем знать - твой, не твой ли? Вишь, тут стоит не один конь, а два. Ускачешь в степь - там ищи!

- Пусти! - отмахнулся от девушки Салават.

Он снова хотел взобраться в седло, но она крепче прежнего дернула за бешмет.

- А я говорю - не пущу! Ишь ты, черт скуломордый! Батя! Батя! Батяня!.. - крикнула девушка. - Тут малый какой-то коня зануздал!..

- Мой жеребец, говорю тебе, девка! Чего ты кричишь?! - Салават еще раз взглянул на нее. Ее воинственный вид его рассмешил. - Казак, а не девка! - с усмешкой сказал он. - Айда, идем спросим, - согласился он.

- И казак! - задорно согласилась она. - Спросим, тогда и езжай.

Они вошли в избу. Из горницы вышли навстречу Хлопуша и хозяин умета.

- Что стряслось тут, Настюша? - спросил уметчик. - Чего ты звала?

- А вот, - кивнула Настя на Салавата, - коня зануздал, да и ногу в стремя. Я, мол, - стой, - а он - жеребец, мол, его. Мне как знать, что его!

- А ты куды же один, Салават, собрался? - спросил удивленный Хлопуша.

- Так... Ладно! - махнул Салават рукою. - Один ведь поеду домой. Видать, у нас разны дороги!

- Да ты что, обиделся, что ли? - спросил Хлопуша.

- Ладно, ладно!.. Чего обижаться! Ты - туды, я - сюды. Ты меня никогда не знал, я тебя не знаю. Чего обижаться!..

- Да ты не таись! На что у тебя обида?

- Чего "не таись"! Чего "не таись"?! - горячо воскликнул Салават. - Ты сам от меня таишься! Когда мне нельзя русской правды знать, зачем ходить вместе?! Твоя жизня - своя, моя жизня - своя!..

- Ты сбесился, что ли? - воскликнул Хлопуша, который уже много месяцев жил с Салаватом без ссоры и споров.

- Ты сам, Афанас Иваныч, сбесился! - запальчиво возразил Салават. Чего мне нельзя знать? Кто в Самару с тобой ходил? Кто коней держал возле тюрьмы?! Я что, никогда, что ли, царское имя не слышал?! Раньше - можно, теперь - нельзя?! Царь Пётра нельзя знать? Царь Пётра - ваш русский царь? А башкирский другой царь будет? Неправда, Иваныч, одна земля - одна царь!..

- "Одна царь!" - засмеялась девушка.

- Ты, дочка, пойди там телят погляди или что по хозяйству, а тут не девичье дело! - сказал ей хозяин.

Настя со вздохом махнула рукой и вышла.

- Ты сам, Афанас Иваныч, мне говорил, - горячо продолжал Салават. Царь Пётра ходит, большую книгу читат. Царь Пётра придет - всем народам царь будет, всем волю даст, жить ладно будем.

- А на что русский царь вам, башкирцам? - вмешался уметчик. - Чего он вам даст?

- Чего, чего даст?! Чего надо народу, того, значит, даст!

- А чего вам, башкирцам, надо? Как сказать государю? - спросил Пугачев, который не утерпел и вышел на их разговор из горницы.

Салават никогда не думал и сам о том, что даст государь башкирам. Живя общей жизнью со всем бездомным бродяжным людом, он мысленно не отделял своей судьбы ото всех остальных. Он не думал о том, что башкиры живут какой-то другой, совершенно отличною жизнью. Он не думал о том, что нужно башкирам от доброго народного царя. Вопросы застали его врасплох, но вдруг он вдохновился.

- Царь Пётра? - переспросил он. - Царь Пётра землю нашу заводчикам брать не велит, лес рубить не велит, - откладывая на пальцах, сказал он. Царь Пётра лошадей отнимать не велит, царь ружья башкирам даст, порох, свинца даст, начальников, заводских командиров, велит гонять, башку им рубить, на деревьях их вешать... Скажет царь: "Живи, башкирский народ, как зверь в степи вольно бегай, как птица в небе высоко летай, как рыба в воде плавай!.." Весь башкирский народ пойдет за такого царя!..