Степан Злобин - Салават Юлаев

Радостными криками встретили воины слова старшины.

- Войди в дом, полковник, - предложил Юлай, - а твои люди пусть режут баранов, сколько надо, и не касаются других домов, - я хочу сам угостить храбрых воинов.

- Хитрый старик! - крикнул кто-то из толпы, но возглас его затерялся в общем шуме и гвалте.

Салават вошел в дом.

Юлай созвал аульных старшин своего юрта. Многие не прибыли, а приехавшие аульные старшины обещали, что легко поднимут свои аулы; на аульном же сходе оказалось, что многие против участия в войне, а часть людей бежала во главе с Бухаиром в горы, как только приблизился Салават.

- Урусы грызутся, а нам зачем лезть? - говорили они.

- Под начало к мальчишке идти? Еще не хватало! - подтверждали другие на сходке в ауле.

Иные были обижены тем, что Салават передал только Юлаю письменное приглашение на службу, и завидовали.

- Сын за отца хлопочет, - говорили они. - Кто знает, что не сам Салават написал письмо от царя? Он в грамоте дошлый!..

- Юлай-то тоже против царицы, как будто не он старшина!

- Ничего, кота и в чалме узнают!..

Пугачев видел башкир в боях{297} и уважал в них бесстрашных, горячих воинов. Узнав от Салавата, что его отец был на службе в Пруссии и получил награду, что в юности он был участником смелого бунта башкир, а теперь уже много лет состоит юртовым старшиной, - Пугачев оценил в нем бывалого воина, бунтаря-вольнолюбца и главу одного из знатнейших башкирских родов. Он решил, что этот бывалый и опытный человек будет полезен как предводитель башкир.

Салават тоже знал, что если удастся склонить к участию в восстании отца, то этим самым он сворохнет тяжелую глыбу нерешительности стариков, которые не захотят отстать от Юлая, а Салавату казалось, что раскачать аксакалов - старейшин - это значило раскачать весь народ.

В доме старшины готовили угощение для воинов. Зайдя на женскую половину, к матери и Амине, едва успев поздороваться с ними, но весь горя жаждою деятельности, он не задержался ни с матерью, ни с женой, которая в молчаливой и восторженной растерянности глядела на блестящего воина, каким теперь стал Салават. Оставив мать и жену хлопотать со стряпней, Салават вошел в дом отца. Тут оказались уже и мулла, и Рысабай. Отец пригласил Салавата садиться.

Важно усевшись в кружок, старики молчали, и Салават из вежливости не нарушал молчания.

- Что же царица так скоро пустила тебя домой? - вдруг спросил Рысабай, одной рукой теребя бородку, обшлагом другой отчищая носок своего сапога. Он спросил это так, как будто ни единого слова не слыхал о царе.

- Меня прислал царь. Я полковник царя, - оборвал Салават, не приняв игры.

- А зачем же, дозволь спросить, господин царский полковник, зачем же ваш царь послал тебя в наши края? - продолжал Рысабай.

- Я приехал собирать для царя войско, - твердо сказал Салават, глядя в лицо тестя.

- Войско для русских?! - вдруг, не скрывая негодования, взвизгнул старик Рысабай. - Ты думаешь, все продаются русским?! Скоро же ты перенял все их ухватки, русский полковник!

- Тут у нас был один молодой певец Салават, - в свою очередь заговорил мулла. - Он кричал, что скоро выйдет новый закон и никто не станет спрашивать с нас лошадей... А потом пришел русский полковник Салават и потребовал еще лошадей для царя, а мы уж давали...

- Давали... давали!.. - подтвердил Рысабай.

- Давали, давали!.. - махнув рукой, согласился Юлай.

- Забыл ты, куда приехал, русский полковник! Твой отец умел драться с русскими!

- Государь прислал и отцу бумагу. Полковником тоже зовет на службу! простодушно сказал Салават.

Рысабай и мулла переглянулись между собой и, не ответив, покашляли, а сам Юлай наклонился в сторону сына и тихо сказал:

- Сын, Салават, а зачем нам бакет от царя? Ты назад забери, нам не надо такого письма... Я старик ведь - какой уж я нынче полковник!.. Спина болит, ноги болят...

- Ты не прочел письмо государя?! - воскликнул Салават.

Юлай лишь повел плечами.

- Ты его у себя подержи, Салават. Лошадей я отдам сколько надо, а тут царский бакет ведь! У тебя ведь целее будет бумага. Потом как-нибудь на досуге ее почитаем.

Юлай протянул царский пакет назад сыну.

- Не хочешь раздоров среди родного народа, крови родной не хочешь, тогда уходи, зять, - твердо сказал Рысабай. - Вон у тебя сколько воинов: и русские есть, и татары, и чуваши... Ты их забирай, уводи. Так лучше ведь будет...

- Так лучше все-таки будет, - повторил Юлай.

- Лучше так, - отозвался мулла.

И Салават понял, что они не верят в победу царя. Он подумал, что старики заговорят по-другому, когда узнают, что войско царя побеждает. Хитрые и осторожные, они сами тогда поймут, что им с царем по дороге...

Не задерживаясь больше в родном ауле, Салават на рассвете собрал своих воинов и вышел в поход на север.

Салават пошел вниз по Аю, собирая в отряд людей...

У реки Биргаджа, что впадает в Ай, Салавата настиг Кинзя. Толстяк едва отпросился у Пугачева. Он говорил, что Салават пропадет без него, что он горяч головой и погубит себя, если его не удержать в узде. Пугачев не сдался бы: Кинзя показал себя славным воином и грамотеем и был полезен ему на месте, но подоспевший с заводов Хлопуша, узнав, что Кинзя друг Салавата, понял его тоску и сочувственно попросил царя уважить просьбу башкирца.

Пугачев отпустил Кинзю.

Когда Кинзя услыхал по пути рассказ башкир о царском полковнике, который, внезапно явясь на базар, поднял народ к восстанию, Кинзя сразу узнал в полковнике Салавата.

Рассказ о песне его разогнал окончательно все сомнения.

Кинзя сообщил Салавату, что под Уфой стоят уже полковники Пугай-падши Губанов и Чика Зарубин.

Кинзя передал Салавату царский указ подымать башкир по всем дорогам, и Салават помчался от аула к аулу, подымая знамя восстания.

Всюду, куда приходил, громко выкрикивал он слова манифеста, призывавшие на великую войну:

- "Пусть знают и верят - это высшее письмо дано от собственной руки и языка..."

- Шулай, шулай... Казак-падша писал... Сам писал... - гудели голоса, приглушенные в знак почтения перед Казак-падшой, как авали Пугачева в Башкирии.

- "Жалую вас землей, водой, рыбой, пашней, лесом, хлебом и солью... читал Салават. - Кто не подчинится и будет противиться - боярин, генерал, майор, капитан и другие, - голову того рубите и имущество грабьте... Против таких стойте".

- Кись! Кись! Башларын балта блян кись!..* - кричали слушавшие.

______________

* Бей! Бей! Руби топорами башки!..

- "Даю слово: кто раб помещика и попал в руки крестьянских тиранов - с сего дня свободен... Кто в тюрьме - тоже освобождается. Кто не подчинится будет казнен".

Слова эти подхватывали десятки и сотни языков, слова эти разносил ветер, слова летели на стрелах, мчались на конях, кружились, подхваченные бураном, скользили на лыжах и грохотали в звуках выстрелов.