Павел Кочемаров - Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

Ещё более важное обстоятельство современного положения европейских народов – то, что они утратили политическую самостоятельность в глобальном масштабе. Имеется в виду не формальный суверенитет, а реальное положение дел. Европейские страны стали составной частью новой общности, называемой Западом, в которой лидирует США. Основные издержки по установлению и поддержанию мирового порядка, выгодного для всех стран Запада, несёт лидер; в значительно меньшей степени – его крупнейшие союзники – бывшие державы Европы; малые страны, как правило, – никаких. Таким образом, пользуясь всеми выгодами мирового порядка, создаваемого системой Запада, многие европейцы остаются как бы в стороне от негативных явлений, сопутствующих этому. Экспансию осуществляет Запад как целое, и все, входящие в данную общность, так или иначе к ней причастны.

Из всех демократических стран Запада только США не утратили явного стремления к политической экспансии, что и понятно: американцы ещё сравнительно молодой этнос. Можно утверждать, что экспансия США во второй половине XX века постоянно нарастает. Во времена холодной войны они создали мировую империю – сеть военных блоков, баз и опорных пунктов по всему миру. Экспансионистская политика США оправдывалась «угрозой коммунизма». Однако по окончании холодной войны американский экспансионизм не только не ушёл в прошлое, но приобрёл ещё более разнузданный характер. В последнее время для него найдено новое оправдание – «международный терроризм». В будущем, возможно, ещё что-нибудь придумают; была бы нужда, а за идеологическим прикрытием дело не станет. Ползучая экспансия НАТО на восток, военные нападения на суверенные страны (Югославия, Афганистан, Ирак и т. д.), попытки диктовать свою волю во всех уголках мира явно показывают, что экспансионизм западной демократии не вызван какими-то внешними причинами, а есть её внутреннее свойство.

В предыдущей главе мы вели речь о том, что увлечение демократической идеологией приводит к неадекватным представлениям об историческом процессе и закономерностях общественного развития. Видимо, есть смысл прояснить несколько суть самого термина «демократия», – что же это такое? Скажу сразу, что предмет нашего рассмотрения не некий идеальный образ, не идеология, а реальное содержание этого феномена.

Понятие «демократии» возникло в Античности. Её выделяли среди других государственных форм крупнейшие политические мыслители того времени. Данное понятие для древних было ясным и определённым: демократия – это государственный строй, при котором в управлении государством могут участвовать самые широкие слои народа (демоса), – отсюда и термин. Так, в Афинах тысячи граждан постоянно принимали участие в работе различных государственных органов (Совете пятисот, судах, многочисленных коллегиях).

Этот простой и ясный смысл развитая политическая наука Нового времени удивительно сумела затемнить и запутать. Появились десятки, если не сотни определений. Не станем испытывать терпение читателя и своё собственное, приводя длинный перечень определений и толкований термина «демократия»; те, кого это интересует, найдут искомое в политологическом справочнике.

Большинство определений трактует это понятие либо слишком узко – как некую процедуру или набор процедур регулирования и контроля государственной власти, – сводя таким образом демократию к техническому инструментарию политического действия; либо слишком широко – как общественную систему, в частности систему западного общества. Последнее определение неизбежно идеологизировано и содержит более или менее произвольный набор признаков, как правило позитивно характеризующих данное явление, – что выражает не сущность самого явления, а идеологические предпочтения авторов. Как следствие всего этого, многие стали считать «демократию» термином не научным, а идеологическим.

Дабы не путаться во множестве существующих определений, самое лучшее – отодвинуть их все в сторону и анализировать самостоятельно. А для анализа используем две основные политологические категории – форма правления и политический режим.

Понимание демократии как формы правления восходит к её античному определению. Но в современной политической науке демократия фигурирует ещё и как политический режим. В отличие от формы правления, которая характеризует организацию государственной власти, её органов, их взаимоотношения с управляемыми людьми, – политический режим – это «совокупность средств и методов реализации политической власти, определяющая степень свободы и правовое положение личности». [52]Обычно выделяют три вида режимов: тоталитарный, авторитарный и демократический.

Атрибутами демократического режима, по всеобщему мнению современных политологов, являются, во-первых, правовое государство («верховенство закона – определяющая черта демократического режима» [53]закон одинаков для всех, все равны перед законом; во-вторых, демократический режим характеризуется принципом плюрализма, который «утверждает право каждого человека придерживаться любых взглядов и проповедовать их, уважение к инакомыслию, принцип дискуссии и компромисса в политическом процессе». Сумма различных взглядов, интересов, пристрастий множества самостоятельных социальных и политических групп, которые свободно конкурируют друг с другом, на основе чего складывается баланс интересов и сил в обществе и политике. Необходимое условие такого плюрализма – гласность, свобода слова, возможность открыто высказывать свои взгляды, свободная независимая пресса. Из принципа плюрализма естественно вытекает многопартийность, наличие политической оппозиции, сменяемость партий у власти…

Таковы вкратце основные принципы демократического политического режима. Рассмотрим их по порядку. Правовое государство если и является характерной чертой демократического режима, то никак не может быть чертой определяющей. Просто уже хотя бы потому, что верховенство закона – свойство, присущее не только демократическому, но и другим режимам. Верховенство и строгое соблюдение законности (по крайней мере, как идеал) существовали и в других обществах, где не было демократии. Например, в недемократических буржуазно-конституционных режимах Европы в XIX веке, в олигархической Римской республике (а затем и в империи), в Византии. Нынешним демократам куда как далеко до того напряжённого чувства законности, присущего древним римлянам, – «плох закон – но закон». Римское предание сохранило немало примеров, когда ради строгого исполнения законов люди переступали через все личные и родственные связи. Имперское общество Рима и Византии также было правовым. Существовавшие законы были обязательны к исполнению и для подданных, и для властей, в том числе для императора, хотя последний и являлся верховным законодателем и «живым законом». Но ведь различие источников законодательства принципиально не меняет именно правовой характер общества. Если же возразить, что в бюрократическом имперском обществе законы плохо исполнялись, то ведь и в современных демократиях с исполнением закона тоже большие проблемы, а «верховенство» закона и «равенство» его для всех в наши дни, как и в древности, остаётся идеалом, а не реальностью.