Павел Кочемаров - Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

Политическая элита не монолитна. Она делится на различные группы, которые соперничают друг с другом в борьбе за власть. Обычно ни одной из групп не удаётся достигнуть абсолютного преобладания, – тогда представителям различных элитных групп приходится договариваться – делить власть по долям. Если удаётся достичь компромисса (его механизм хорошо отработан в так называемых «развитых» демократиях), то элита осуществляет коллегиальное правление, которое, по сути, представляет собой ту же олигархию. Там же, где согласия достичь не удаётся, где различные группы элиты либо имеют несовместимые идеологические установки, либо не могут поделить материальные выгоды, – устанавливается авторитарное правление. В этом случае решающую роль в системе власти занимает отдельная личность, возглавляющая одну из элитных групп. Вся власть сосредоточивается в руках этой группы, что выражается фактически автократическим правлением её лидера, – а прочие элитные группы уходят в жёсткую оппозицию. Автократическое правление возникает именно потому, что необходимо подавлять неудовлетворённую оппозицию, для чего нужны особая дисциплина и централизация внутри правящей группы.

Таким образом, формальная представительная демократия в реальности принимает либо олигархическую, либо автократическую форму правления. Но в отличие от прямой, узаконенной автократии и олигархии при демократии такое правление носит характер неформальный, неявный, нелегализованный. Эта вот неявность, скрытость, неузаконенность, нелегальность действительной формы правленияи составляет подлинно оригинальную и определяющую черту «демократического режима».

Всё же прочее, что наворочено вокруг данного термина, представляет собой идеологические бредни либо политические спекуляции.

Понятия «демократия» и «гражданское общество» современная политическая наука ставит в тесную связь. В политологических штудиях постоянно мелькают фразы типа «Гражданское общество – базовый элемент демократии» или «Демократический режим возможен только там, где имеется развитое гражданское общество». Что при этом подразумевается под понятием «гражданского общества» – изложено достаточно ясно. Приведём для примера несколько цитат из учебников по истории и политологии (указывать авторов даже нет особой нужды, ибо высказывания на данную тему в подобной литературе более или менее стереотипны).

«В развитых западных странах с устойчивыми демократическими режимами гражданское общество – это своего рода социальное пространство, где люди связаны и взаимодействуют между собой в качестве независимых как друг от друга, так и от государства индивидов. Гражданское общество включает множество социальных связей, в которых реализуются потребности людей… Структура современного гражданского общества в США представляет собой густую сеть всевозможных организаций граждан, ассоциаций, коммун, благотворительных фондов, клубов по интересам, творческих, кооперативных, религиозных, общественно-политических и других союзов и объединений» [55].

Для современного направления развития гражданского общества, по мнению авторов, характерно «прежде всего увеличение роли семьи; в демократических странах Запада определяющей социальной ячейкой гражданского общества является не трудовой коллектив или партячейка, а семья» [56].

«Гражданское общество слагается из множественности межличностных отношений и социальных сил, которые объединяют составляющих данное общество мужчин и женщин без непосредственного вмешательства государства».

«Гражданское общество представляет совокупность межличностных отношений и семейных, общественных, экономических, культурных, религиозных и иных структур, которые развиваются в обществе вне рамок и без вмешательства государства» [57].

Как видим, понятие «гражданского общества» выступает в современной политологии в противопоставлении его государству. Оно представляет собой универсальную социальную категорию, «которая обозначает пространство межличностных отношений, противостоящих государству в любой его форме» [58]. Государство с его бюрократическим аппаратом противостоит гражданскому обществу с его свободными негосударственными объединениями, ассоциациями, движениями. При этом государство должно подчиняться гражданскому обществу. Таким это понятие сложилось в современном западном обществе. Однако оно не всегда было таким.

Гражданское общество впервые появилось в Античности, в Древней Греции и Риме. Само понятие «гражданин» – как личность, наделённая некоторыми неотъемлемыми правами, которые защищены законами, – выработано в Древней Греции в противопоставление «подданным» восточных деспотий. Для характеристики античного гражданского общества можно привести несколько отрывков из прославленной речи Перикла: «В частных делах все пользуются одинаковыми правами по законам. Что же до дел государственных, то на почётные государственные должности выдвигают каждого по достоинству… не в силу принадлежности к определённому сословию, но из-за личной доблести. Бедность и тёмное происхождение или низкое общественное положение не мешают человеку занять почётную должность, если он способен оказать услуги государству… Терпимые в своих частных взаимоотношениях, в общественной жизни не нарушаем законов, главным образом из уважения к ним и повинуемся властям и законам, в особенности установленным в защиту обижаемых, а также законам неписаным, нарушение которых все считают постыдным… Одни и те же люди у нас одновременно бывают заняты делами и частными, и общественными. Однако и остальные граждане, несмотря на то что каждый занят своим ремеслом, также хорошо разбираются в политике. Ведь только мы одни признаём человека, не занимающегося общественной деятельностью, не благонамеренным гражданином, а бесполезным обывателем» [59].

Приведённые цитаты хорошо показывают сходство и различие двух трактовок понятия «гражданское общество» – в Античности и в Новое время. Сходство прежде всего в правовом характере гражданского общества: связующей его силой выступает закон, все члены гражданского коллектива равны перед законом, каждый гражданин по закону наделён неотъемлемыми правами. Существенное же различие – в отношении к государству и к политике вообще. В Древней Греции вовсе не наблюдается того отстранённого, а то и враждебного отношения человека к своему государству, которое обычно для современного общества. Греки даже в теории плохо различали государство и гражданское общество; на практике эти понятия для них совпадали. Греки принимали самое активное участие в делах своего государства, – в обсуждении политических вопросов в Народном собрании, отправлении правосудия, в почитании отечественных богов, в общественных празднествах; защищали свой полис в гражданском ополчении. Им и в голову не приходило противопоставлять себя государству, ибо каждый гражданин полиса ясно понимал, что свобода и все права, которыми он пользуется, гарантированы только его государством. Полисный гражданин обладал неотъемлемыми правами не как человеческая личность как таковая, а как член полисного гражданского коллектива. И за пределами своего полиса-государства, без его поддержки, человек превращался в существо бесправное и беззащитное. Так что в греческом полисе существовало прочное единство прав и обязанностей по отношению к обществу и государству. Добросовестное исполнение обязанностей во многом питалось сознанием, что от этого зависит прочность гражданских прав.