Павел Кочемаров - Энергетика истории. Этнополитическое исследование. Теория этногенеза

С середины XIX века экспансионизм США идёт на убыль, что связано с переходом этноса в фазу инерции и освоением приобретённых обширных территорий. Тем не менее и в это время США бесцеремонно распоряжались в Латинской Америке: осуществляли интервенции, устраивали перевороты, навязывали кабальные договоры, распространяли свою власть путём насаждения марионеточных режимов. Для овладения Панамским каналом на отторгнутой у Колумбии территории была сконструирована соответствующая республика. США развязали захватническую империалистическую войну против Испании. Отобрали у ослабевшей страны её колонии – Филиппины, Пуэрто-Рико, Кубу, Гуам. Присоединив к этому захваченные Гавайи и Самоа, США таким образом и формально стали колониальной державой.

Всё вышеизложенное – исторические факты. Они недвусмысленно свидетельствуют о том, что демократия не просто не чужда экспансии и империализму, не только сплошь и рядом уживается с ними, но по мере прогресса демократизации тяга к ним ещё и усиливается. Создаётся впечатление, что постоянная экспансия есть просто способ существования демократии. А с другой стороны – как же иначе? Ведь любая страна существует за счёт эксплуатации витальных ресурсов своего населения. Режимы деспотические имеют возможность усиленно эксплуатировать эти ресурсы внутри страны. Поэтому они не испытывают большой потребности во внешнем экспансионизме, пока внутренний источник не исчерпан. В демократическом же обществе, где достигнуто формальное правовое равенство, возможности внутренней эксплуатации резко сокращаются, – но не сокращается потребность общества в ресурсах для своей жизнедеятельности. Экспансия для демократий не прихоть, а железная необходимость самосохранения и выживания. И действительно, не тоталитарная Спарта и не олигархические Фивы были самым агрессивным государством Эллады, – а демократические Афины; не абсолютистская Франция, а конституционно-либеральная Британия создала крупнейшую колониальную империю; а когда Франция из монархии превратилась в демократическую республику, колониальную империю приобрела и она.

Если рассмотреть возникновение демократий в контексте этногенеза, то видно, что они появляются достаточно поздно: в лучшем случае демократизация происходит в фазе инерции (Афины). В Европе же она совершается в фазе обскурации и полностью формируется лишь к концу фазы. Таким образом, становление демократии связано с развитием обскурационного процесса. Правовое уравнивание всех членов общества, разрушение оригинальной этнической иерархической общественной структуры и введение единообразного для всех демократического устройства есть выражение обскурации этнического сознания. Демократия и обскурация шествуют рука об руку, а как мы выяснили, и то и другое сопровождается усилением экспансионизма.

Наверное, демократа-идеалиста могут возмутить такие выводы. И он, видимо, попытается возразить примерно следущее: «Ну что вы всё копаете какие-то древности! Греция, Рим – когда это было?! Конечно, примеров империализма и агрессивного экспансионизма европейских демократий и США в XIX – начале XX века отрицать невозможно, – но ведь и эта эпоха уже минула. Все эти прискорбные явления вызваны пережитками старого деспотического мира. Общественные отношения не стоят на месте; демократия живёт и развивается. Она извлекла уроки из прошлых ошибок и продвигается по пути прогресса, гуманизма и справедливости. Ни у Англии, ни у Франции, ни у США давно уже практически нет колоний. Демократические страны Запада проводят политику мирного сотрудничества, открытости, прав человека. А кроме того, даже если у некоторых стран время от времени ещё проявляются рецидивы старой имперской политики, то существуют ещё малые страны Европы с развитой демократической системой, никоим образом к ней не причастные, которые являют собой образец общества, к коему должен двигаться весь остальной мир!»

Не особенно рассчитывая разубедить верующих в демократическую утопию; зная по опыту, что люди, одержимые навязчивой идеей, не воспринимают доводы разума, – обязан всё-таки кое-что ответить на подобные возражения.

Фундаментальные законы развития общества не меняются со сменой исторических эпох и политических систем. И никакая идеология, в том числе и демократическая, не властна их изменить. Человеку дано лишь познавать эти законы и действовать – либо в согласии с ними, либо против – безо всякой надежды на успех. Примеры минувших эпох особенно интересны тем, что древние общества прошли полный цикл развития, который для современных обществ ещё не закончился. Находясь на расстоянии от этих отживших исторических объектов, мы можем яснее различать те стадии, которые для современных общественных организмов ещё не явственны и которые им ещё предстоят.

Люди всегда стремятся жить по возможности «хорошо», т. е. много потреблять. А для этого нужны ресурсы, которых в мире крайний дефицит. И если что и способно умерить людское потребительство, то уж никак не демократия. Любые социально-политические режимы стремились и будут стремиться к экспансии, – если что здесь демократия и меняет, то только в худшую сторону; а именно – современное «демократическое» общество не только полностью разнуздывает, но и всячески подстёгивает потребительские инстинкты обывателя.

Об эволюции европейских демократий можно сказать следующее. После Второй мировой войны они действительно потеряли свои колонии, но причина этого, как уже было отмечено, – в переходе ведущих этносов Европы в мемориальную фазу и, в связи с этим, потере способности к откровенному киплинговскому колониализму с открытым забралом. Теперь их экспансия в окружающем мире приняла более скрытые неоколониальные формы: идеологические и экономические. Но экспансия не прекратилась, и сейчас страны Запада живут во многом на ресурсы, выкачиваемые разными путями из внешнего мира.

То же и малые страны Европы, – это всё более древние этносы, которые вступили в мемориальную фазу на несколько сот лет раньше, чем ведущие европейские нации. Норвежцы, австрийцы, датчане, голландцы и «разные прочие шведы» есть реликты старых распавшихся империй, которые в прошлом – в пору своей молодости – кипели агрессией и экспансионизмом, а теперь одряхлели и доживают свой век на покое. Норвежцы – потомки неистовых викингов, голландцы некогда одними из первых создали обширную колониальную империю, шведы и датчане имели в своё время региональные империи в бассейне Балтийского моря и на севере Европы, австрийцы потеряли свою империю сравнительно недавно. Своим миролюбием и «демократичностью» означенные народы столько же обязаны прогрессу, сколько и старческому бессилию.