Александр Кравцевич - Белорусы: нация Пограничья

Интересный материал дали попытки жителей Пограничья объяснить понятие «немецкий порядок». Респонденты белорусско-российского Пограничья чаще всего говорили о жесткой дисциплине и работе (каб працавалі i не варавалі), а также припоминали расправы с теми, кто боролся против оккупационного режима.

Ответы жителей западного Пограничья наполнены конкретными примерами и эпизодами из личной жизни:

— Што такое «нямецкі парадак»? Адзін гаспадар не здаў 8 яек, то атрымаў ад прыехаўшага камісара з Друскенік восем удараў нагайкай. А мы з суседам аднойчы павезлі малако здаваць у Друскенікі. Пакуль немцы яго прымалі, сусед прапанаваў пайсці пагуляць na гораду. А ён шмат паліў. Дык вось скруціў сабе цыгарэту з газеты, запаліў, i мы пайшлі. Толькі адыйшлі ад млячарні, a mym немец ідзе насустрач. Мы шапкі паздымалі, адышлі ў бок i прывіталіся: «Дзень добры». А той немец параўняўся, ды як стукне майго суседа па твару i па цыгарэце. Аж кроў палілася. Гаворыць: «Спачатку выкінь цыгарэту, а потым вітайся» (житель д. Чарнуха, 1916 г.р., АС.2003);

— Немцы хадзілі па вёсках i глядзелі, ці маеш ты, чым засеяць поле. Калі нехта не меў, то давалі зерне. Але ж дысцыпліна была моцнай! Не тое, што сёння. Нельга было на працу не выйсці. У Шынкаўцах было пасажана шмат бульбы. Немцы загадалі Васілевічам, Каўнянам, іншым ісці капаць бульбу. Усе пайшлі, ніхто не застаўся. A калі б нехта не пайшоў, маглі б да смерці забіць (жительница д. Василевичи, 1920 г.р., АС.2002);

— Нямецкі парадак? Дарогі не было, гразна было. Ён пройдзе, скажа, каб ад двара канаўку пракапалі, то прайці нельзя было, лужы (жительница д. Машкова, 1922 г.р., АС.2004);

— «Нямецкі парадак» — гэта парадак моцны. Напрыклад, гаспадар мае каня. Калі немец убачыць, што конь ці карова мокрыя або конь не падкуты, або таблічка на возе (прозвішча i веска) адсутнічае, то добра дасць «абрахамам» (кнутом — А.С.). Можа быць i штраф. Трэба глядзець, каб конь быў чыстым. Хадзілі немцы з солтысам па хлявах, глядзелі, які парадак, як конь стаіць, як карова (житель д. Селивановцы, 1922 г.р., АС.2002);

— У ix парадак строгі быў, не тронь нічога, будзіць валяцца ні тронь, а не, дык цябе растраляюць. A самі забяруць тады. Нічога не бяры, нікому не дары нічога. Парадкі ў ix былі будзь здароў, жалезныя (жительница д. Маслаки, 1918 г.р., B04M.Mas.AMM/PK.NP).

— «Нямецкі парадак» быў жорсткі. Гарэлку, напрыклад, гнаць не давалі i піць не дазвалялі. П'яных на вуліцы білі так, што больш не пілі. A калі лавілі тых, хто гнаў гарэлку, то саджалі ў гарадзенскую турму, i мала хто адтуль выйшаў. Лічаныя людзі рызыкавалі гнаць гарэлку. Гэта цяпер людзі распіліся. Так, некаторыя старэйшыя людзі гавораць: «Немца на вас трэба». Была дысцыпліна! Чысціню яны любілі вельмі... Немцы глядзелі, калі бедныя i жьівуць не вельмі чыста i акуратна, то адразу адпраўлялі ў Германію. Бедныя ж часта лянівымі былі. Моцных гаспадароў не краналі (жительница д. Запурье, 1928 г.р., АС.2003).

— «Нямецкі парадах»? Kani ты ix не чапаеш, то i цябе не зачэпяцъ, a калі на немцаў ідзеш, то ўбяруць сразу. Пасодзяць у машыны, завязуць i заб'юць у Горках (жительница д. Машкова, 1934 г.р., АС.2004).

Довольно часто «немецкий порядок» объяснялся требованиями к культуре быта, труда и поведению:

— Немцы хадзілі na хатах, na дварах, глядзелі, каб чиста было. Парадак быў... Немцы сачылі за гэтым (жительница д. Старая Руда, 1919 г.р., АС.2003);

— Немцам трэба было сдаваць малако i мяса. Самі маглі есці мяса толькі калі хаваліся. Кожны месяц здавалі 10 кг мукі з души. Дысцыпліна была не такая, як сёння. Мужыкі выганяць гарэлкі, вып'юць i ціха ідуць да хаты. Ніхто не выступаў так, як сёння (житель д. Поречье, 1923 г.р., АС.2003).

Частые упоминания дисциплины и порядка, будто бы характерные для немецкой оккупационной политики, нередко были вызваны реакцией старшего поколения на то состояние распада и кризиса, которое переживает современная белорусская деревня. Не случайно, рассуждая о «немецком порядке», почти всегда респонденты сравнивали ситуацию оккупации с сегодняшним днем. Обычно это сравнение было не в пользу современности. При этом даже ужасы войны отходили на «второй план».

Среди чужих довольно часто упоминались финны (хвіны), которых повсеместно характеризовали очень негативно. Их называли карнікамі, «палачами» (катамі), страшнейшымі за немцаў и т.п. Жестокость финнов объясняли их поражением в «финской войне» (1940). Эпизодически в рассказах возникал образ «чехословаков» (словаков), о которых обычно высказывались доброжелательно. Одна респондентка припомнила, что «чехословаки» приходили в дом и просили, чтобы их не боялись, потому что у нас одна вера.

О поляках вспоминали в двух ситуациях. Во-первых, люди припоминали тех поляков, которые служили в немецких войсках (возможно, это были жители польско-немецкого Пограничья). В ответ на вопрос: почему вы считаете их поляками — начинали припоминать польские слова, которые слышали от них. Во-вторых, жители восточного Пограничья знают о тех больших потерях, которые понесла польская дивизия имени Т. Костюшко в октябре 1943 г. в боях под Ленино. Эти бои принято считать боевым крещением польских союзников на Восточном фронте.

Устная история помогла выявить несколько распространенных среди местного населения версий причин больших потерь польской дивизии. Наиболее популярная утверждала, что поляки будто бы попытались перейти на немецкую сторону. При этом некоторые респонденты обвиняли польских солдат в уничтожении их деревни, заявляя, что как раз вследствие польского «предательства» немцы остановили наступление Красной Армии. На вопрос: почему же в этом случае погибшим польским солдатам поставили памятники и создали Музей боев под Ленино, респонденты либо не отвечали, либо говорили: бо ix шмат пабілі.

Высказывались также версии, что поляков «подставили» «наши» (не дали оружия и бросили под немецкий огонь), что поляков по ошибке в ходе боя побили «русские», что поляки сдавались в плен, а немцы их расстреляли, что поляки воевали на стороне немцев и, наконец, что они сами себя перестреляли, потому что приняли «своих» за «наших».

— ...А палякі пад Леніна думалі, што гэта наша рота, а яны сваіх палажылі. Палажылі роту цэлую сваіх. Яны самі сваіх забілі. Думалі, што гэта нашыя. Во, яны цяпер кажны год ездзяць на кладбішча. Не пацэліліся. Супраць каго палякі ваявалі? Хвароба ix ведае. Яны самі не зналі, супраць каго ваявалі. Палякі самі сабе магілу знайшлі (жительница д. Тушевая, 1918 г.р., АС.2004).

Версия польского героизма вместе с «нашими» была самой редкой. Анализ устных воспоминаний позволил выявить очень сильные антипольские стереотипы, которые, возможно, были сформированы еще в период Российской империи и во время активной советизации БССР в межвоенные 1920-1930-е гг.