Альманах Array - Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Так кто же вы, полковник Хлебников? Советский офицер Николай Студнев или русский эмигрант Дмитрий Амилахвари? Ответ на этот вопрос все еще не найден. Но то, что тысячи наших соотечественников в годы Второй мировой войны не просто оказались в Северной Африке, но и рука об руку с союзниками воевали там против фашизма, уже не вызывает сомнений. Среди них были и свои неведомые до сих пор герои «Африканского Сталинграда» – битвы под Эль-Аламейном.

Лондоне, в 1943-1950 гг. – послом СССР во Франции. В последующие годы занимал должность заместителя министра иностранных дел СССР, был послом в Чехословакии и Италии. См.: Дипломатический словарь в трех томах. T. I. М., 1971. С. 215.

О.Л. Медведко, кандидат педагогических наук, культуролог

В 2011 году в апреле мы отмечали 125-летие Николая Степановича Гумилева, но после знаменательной даты пришлось вспомнить и трагическую годовщину – в августе того же года исполнилось 90 лет со дня расстрела поэта. Для Гумилева игра в «каш-каш» закончилась трагически и внезапно в 35 лет.

Наверное, ни у одного из русских поэтов творчество и сама жизнь так близко не связаны с Востоком, Западом и Россией, как у Николая Гумилева. В его поэзии и личной участи это триединство неразделимо. Он сам пророчески сравнивал свою судьбу с «заблудившимся трамваем», проносящимся через Неву, через Нил и Сену, чтобы в конце пути, ценою собственной жизни, в «Индию духа купить билет ».

Основатель поэтического течения акмеизма , которому в 2012 году исполняется 100 лет, Гумилев сумел объединить талантливых молодых поэтов: Осипа Мандельштама, Анну Ахматову, Михаила Зенкевича и других.

Они нарекли себя акмеистами от греческого слова «акмэ» - вершина. К новым вершинам они стремились всю жизнь – в поэтическом ремесле, в духовном и нравственном самосовершенствовании. Мандельштам дал исчерпывающее определение новому направлению: «Тоска по мировой культуре ».

Начало Первой Мировой Гумилев встретил в России, где ушел добровольцем на фронт. Завершил войну во Франции в составе русского экспедиционного корпуса. После Октябрьской революции, когда многие русские уезжали на Запад, Гумилев отправился обратно в Россию – навстречу первой волне эмиграции из России. Многие недоумевали – почему Гумилев, любивший свободу, путешествия, экзотику, открыто признававший, что он монархист, возвратился на родину? А не вернуться Николай Гумилев не мог, потому что осознавал себя частью России, ее плоти и духа:

Гумилева называли «русским европейцем», но его корни питала родная земля. Поэт Николай Оцуп вспоминал: «Не сочувствуя революции, Гумилев черпал в ее стихии бодрость, как если бы страшная буря застала его на корабле, опьяняя опасностью и свежими солеными брызгами волн». Жить ему оставалось всего три года – но каких! Это была его болдинская осень.

Он стал человеком-легендой: Поэтом от Бога, романтиком, бесстрашным путешественником, воином, дважды Георгиевским кавалером, тонким литературным критиком, блестящим переводчиком. В его поэзии всегда присутствовала огненная стихия мироздания. Об этом говорят сами названия его книг – «Костер», «Огненный столп». Пожар, бунт, рок – лейтмотивы его произведений.

Его герой – собирательный образ бунтаря и первопроходца, каким был и он сам. Гумилев – конквистадор и в жизни, и в поэзии. В знаменитых «Капитанах» он воспевает красивых и сильных людей, их доблесть и отвагу:

Он пал жертвой навета и был осужден (якобы за причастность к бело-офицерскому заговору). На допросах Гумилев не скрывал, что он монархист, революцию «не заметил», а про свои взгляды в анкете честно написал – «аполитичен». И, словно заранее отвечая на вопросы чекистского следователя товарища Якобсона, в одном из своих стихотворений вопрошал:

Задолго до того, как его повели на расстрел, он сам напророчил себе смерть:

Его казнили не в подвалах тюрьмы на Гороховой, а вывезли в лес и заставили рыть яму. Самообладание Гумилева тогда поразило даже его палачей.

Ахматова говорила о Гумилеве: «Самый непрочитанный поэт». У каждого свой Гумилев. Однажды открыв его, мы в разные периоды жизни снова возвращаемся к нему, чтобы попытаться найти в его пророческих строках ответы на мучащие нас вечные вопросы. Недаром он писал:

Гумилев был яркой личностью и человеком многих талантов. Но его как будто преследовал злой рок. Из крупных литераторов он был расстрелян в числе первых, в 1921 году (его обвинили в участии в сфабрикованном ЧК «таганцевском заговоре»), и только семьдесят лет спустя (накануне распада СССР) его в числе последних реабилитировали. Произошло это лишь в 1991 году. До этого многие годы на родине имя Гумилева было под запретом. Цензоры вымарывали даже упоминание его имени. Три поколения читателей были фактически отлучены от его поэзии. Это огромный ущерб для русской литературы и российской культуры.

Но 70 лет забвения не смогли стереть память о поэте – она жила и продолжает жить. Всегда находились его почитатели, которые наперекор судьбе и властям, с риском для жизни упорно хранили эту память о расстрелянном поэте, чтобы донести ее до потомков. В свое время ученица Гумилева Ида Наппельбаум получила 10 лет строгого режима за хранение в своей квартире портрета любимого учителя. К подвижникам, которые десятилетиями сохраняли вещи, документы и рукописи поэта, принадлежала семья Павла Лукницкого. Архив Гумилева стал судьбой его семьи, начиная с 20-х годов.