Коллектив авторов - Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

Директор императорского Эрмитажа граф Д.И. Толстой вспоминал, как ночью в музей «ворвалась толпа человек двадцать, вооруженных, страшно возбужденных и сильно пьяных солдат» [310]. Солдаты настаивали, чтобы их немедленно проводили на крышу, на которой якобы расставлены пулеметы. «Я.И. Смирнов, не отдававший себе отчета в том состоянии, в котором они (солдаты) находились, стал горячо их убеждать, что провести их наверх он не может, так как, имея заряженные ружья, они способны случайно нанести непоправимый вред, попортить картины и пр. Тут выскочил вперед один молодой преображенец и накинулся на Якова Ивановича с непечатной руганью и криком: «Тебе твои вещи дороже солдатской жизни! Тебе, с… с…, все равно, что солдата пристрелят? Тебе только жаль твоих дурацких картинок!» Когда Смирнов начал горячо возражать… солдат свалил его толчком на мраморный пол и стал яростно замахиваться на лежащего то прикладом, то штыком. Момент был очень страшный… казалось – вот-вот приклад размозжит череп или штык вонзится в живот… Более благоразумные, или, лучше сказать, менее пьяные, оттянули буяна прочь, а унтер-офицер велел Смирнову встать, но тут же приставил ему под нос громадный парабеллум, повторяя ту же ругань и те же упреки в недостаточной заботе о солдатской безопасности» [311]. В конце концов, благодаря вмешательству рабочего персонала Эрмитажа, солдат удалось уговорить перенести осмотр на другой день. Следующим утром пришли новые, трезвые, и после осмотра крыши убедились, что никаких пулеметов на ней нет, да и не было.

Тем не менее представлять февральское торжество свободы в России исключительно в виде всеобщего пьяного дебоша было бы необъективно. Учитывая роль «несознательных» элементов в те дни, необходимо отдавать должное и сознательным процессам.

В первую очередь, это переход войск на сторону восставших под красные революционные знамена. Если бы народные беспорядки, носившие стихийный характер, не переросли в солдатское восстание, то начавшиеся февральские погромы вскоре были бы подавлены конной полицией и казаками. Слишком стихийно и неподготовленно вспыхнул Февраль, поэтому рассчитывать на руководство со стороны тех или иных политических партий и их лидеров не приходилось.

Солдаты и младшие офицеры, наоборот, вносили рациональный элемент в происходившие события. Перейдя на сторону народа, войска нередко пытались предотвратить разгромы винных лавок и прочих магазинов, те или иные случаи мародерства. Правда, следует отметить, что это справедливо лишь для тех небольших отрядов, которые находились на улице под командованием офицеров. Именно последние были инициаторами подавления погромов.

В качестве примера можно привести случай, произошедший 28 февраля, когда офицера с небольшой группой солдат на Моховой улице окружила встревоженная толпа студентов и женщин. Они сообщили о происходящем по соседству очередном штурме пьяной толпой винного склада и попросили предотвратить разгром. Когда офицер с солдатами поспешили к указанному месту (на этот раз громили винный склад Удельного ведомства), они увидели, что «в воротах какие-то солдатики уже оттискивали прикладами напирающих во двор дома уличных подростков, босяков и чернь. Солдатики выбивались из сил, они охрипли от криков. Офицер стал действовать решительно. С отрядом солдат он быстро спускается в подвалы. Там кучка усталых, вспотевших, забрызганных с ног до головы красным вином добровольцев – бьет носками, прикладами и поленьями бутылки, которыми подвалы были набиты до потолка. Офицер приказывает вышибать днища огромных винных бочек. И вот – отовсюду хлынуло с шумом вино и залило, пенясь розовой пеной, каменные полы. Подвалы затопили, и почти по колена ходили люди в винном море… И только тогда, когда все вино было испорчено и разлито, офицер поставил у двора крепкие караулы – чтобы ни одной капли не досталось толпе» [312].

Офицеры, как и большинство образованных людей, предвидели последствия «народного веселья», способного погубить дело революции. Любопытно, что в связи с этим вспоминалась и предыдущие события 1905 года. Многие говорили, что разгром кронштадтского мятежа был непосредственно связан с массовой попойкой матросов, доставшихся «тепленькими» правительственным войскам. Ходили даже слухи, что министр внутренних дел А. Д. Протопопов специально приказал открыть винные склады, стараясь перепоить восставших и потопить в вине начавшуюся революцию [313].

Российские политики, вошедшие как во Временное правительство, так и в появившийся тогда же Совет рабочих депутатов, направили стихийное уличное восстание в политическое русло, перехватив власть у императора и поставив его перед неизбежностью отречения. Поэтому, говоря о движущих силах революции, необходимо отличать социальные процессы от политических – если в основе первых лежали стихийные явления и движущей силой выступала толпа как особый социально-психологический организм, то политический переворот стал возможен благодаря сознательному переходу войск на сторону восставшего народа. Однако ни то, ни другое не могло произойти независимо друг от друга. Эта двойственная природа революции так и сохранилась на всем ее протяжении. Осознанные политические действия постоянно будут сопровождаться всевозможными стихийными эксцессами разрушительного свойства, пропитанными специфическим запахом алкогольных паров.

После образования Временного правительства и отречения Романовых февральские беспорядки, завершившиеся революционной победой, казалось, должны были прекратиться. Однако то ли с похмелья, то ли в силу культурных особенностей далеко не все смогли «вписаться» в поворот революции на новый путь мирного строительства свободной России. Кураж февральских погромов еще не выветрился из памяти отдельных «революционеров», которые и дальше продолжали «углублять» революцию.

Так, в Петрограде в начале марта несколько мужчин вошли в двухэтажный деревянный дом на Везенбергской улице, в котором на протяжении нескольких десятков лет располагалась аптека. Незнакомцы вызывающим тоном потребовали отпустить им спирт, не предъявляя в то же время ни рецепта, ни разрешения. Фармацевт отказался; тогда мужчины, отпустив в его адрес несколько ругательств, вышли на улицу и подожгли аптеку. Фармацевт кинулся разыскивать военные патрули или милицию, но, пока искал, дом сгорел до основания [314].

В марте продолжались и разгромы частных квартир. В этих случаях алкоголь тоже был виновником происшествия. Утром 16 марта четверо одетых в военную форму и вооруженных ружьями людей явились в квартиру купца Н.А. Тер-Матеузова, в доме № 2 по Кабинетской улице, и заявили, что по предписанию коменданта они должны произвести обыск, так как в квартире Тер-Матеузова находятся большие запасы вина, подлежащие конфискации. Жена Тер-Матеузова сказала, что в квартире находится около 20 бутылок разного вина для домашнего потребления. «А по моим сведениям, – возразил «вольноопределяющийся», – в этой квартире производилась тайная торговля винами». Самозванцы стали угрожать уголовной ответственностью, намекая, что дело можно уладить тысячи за три. Хозяйка обещала подумать и просила зайти через некоторое время. Когда они ушли, вернулся муж. Узнав о происшествии, он тут же заявил в местный комиссариат, откуда на квартиру прибыли несколько милиционеров, устроивших засаду. В конце концов преступников задержали [315].