Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

6 апреля полковник Довойно-Соллогуб высказал мнение начальнику Генштаба Польши по вопросу о возможности проживания в Польше генерала Пермикина и тех, «кто сотрудничает с Германией, мечтает о царе и собирании всех земель к Москве». Ссылаясь на генерала Нисселя, который «неоднократно» указывал ему на контакты Пермикина с Германией во время своего пребывания в Балтийских государствах, Довойно-Соллогуб настаивал на том, что Пермикина оставлять в Польше «вредно для нашей страны, так как вокруг него собирается российская реакция, которая стремится навредить делу Савинкова». Так был решен вопрос о выселении Пермикина и тех, кто принимал участие в «заговоре» против Савинкова, из Польши [607]. С Пермикиным собрался выеехать весь командный состав 3РА [608].

18 апреля директор политического департамента МИД подтвердил решение военного министерства об отказе в просьбе 15 русским офицерам во главе с Паленом (интернированным в Ржешове) о включении 3РА в состав польской армии или в состав армии Врангеля. МИД и военные власти согласились на приезд в Варшаву этих офицеров, но только «для выполнения различных формальностей, связанных с оформлением паспортов для выезда за границу» [609].

Русские эмигранты, сторонники восстановления «Великой России», представляли собой существенную помеху в стабилизации положения на восточных границах Версальской системы, ключевым звеном которой стала Польская республика. В апреле 1921 г. польское военное командование сформулировало основные направления своей деятельности по «развенчанию» и «дискредитации» «великодержавной идеи России». С этой целью во втором отделе штаба польского военного министерства было принято решение «поддерживать и расширять влияние» в Польше только группы Б. Савинкова. Предполагалось, что эта группа может оказаться полезной и в реализации другого направления в деятельности штаба военного министерства – «дальнейшей работе в направлении расчленения России путем отрыва от нее Украины, а также Белоруссии» [610].

Военное командование и правительство Франции приступили к реализации идеи А. Пуанкаре, который, по наблюдениям советских агентов в Париже, старался «примирить и объединить все контрреволюционные группы эмиграции разных национальностей по французской ориентации, а потом сконцентрировать и подчинить их антисоветскую работу одному центру, который бы планомерно вел работу уничтожения советской власти в бывшей России» [611]. 17 апреля Б. Савинков в сопровождении двух грузин, проживавших в Варшаве, выехал в Париж.

После подписания Рижского мирного договора штаб военного министерства должен был отказаться от создания военных отрядов и организаций военного типа, но признал необходимой поддержку «конспиративной работы» Б. Савинкова в Советской России. Эту работу было решено проводить «осторожно», в форме, «не противоречащей Рижскому договору». В первую очередь военное командование приняло решение ликвидировать «лагеря интернированных русских», а также РОКК (эмигрантский), как «организацию, не соответствующую идеологии Савинкова». Врангелевские дипломатическую и военную миссии было решено закрыть. По просьбе Б. Савинкова [612]военное министерство постановило заменить РЭК «благотворительной организацией» [613].

После выселения бывшего командования 3РА из Польши, из состава бывших русских армий и казачьих частей, размещенных в лагерях, отток сторонников монархического направления из Польши существенно усилился. Подавляющая их часть самостоятельно переправлялась в Германию и Чехословакию, откуда многие перебирались во Францию, Болгарию и Сербию, а также страны Латинской Америки. К этому моменту в среде интернированных в лагерях также сформировались группы желающих остаться в Польше или вернуться в Россию.

В конце апреля польское правительство приняло решение ассигновать РЭК и правительству УНР 50 миллионов польских марок, которые должны были обеспечить содержание интернированных в лагерях до 1 июня 1921 г., после чего правительство снимало с себя обязательства перед ними. Отдельная сумма выделялась на содержание кавалерийской бригады Яковлева. Распределением средств ведало польское военное министерство, оно выдало по 10 миллионов каждой организации; остальные средства предполагалось выделять по мере необходимости.

Д. Философов по «неофициальным» каналам узнал, что 30 миллионов из общей субсидии должно было достаться РЭК. После этого на заседании РЭК было принято решение попросить через МИД Польши еще и об ассигновании кредита на политическую деятельность. Б. Савинков направил полковнику Медзинскому письмо с просьбой дотацию военного министерства для бригады Яковлева выдавать через РЭК [614]. К этому моменту Б. Савинков направил на имя Пилсудского три письма с просьбами о материальной поддержке [615].

Находясь в Париже, Б. Савинков лично обратился в МИД Франции, к лидерам русской эмиграции; через С. Рейли – к английскому правительству. МИД Франции сразу отказало в субсидии, но военное министерство пообещало Б. Савинкову 400 тысяч франков единовременно и по 100 тысяч каждый месяц, если это решение будет утверждено Советом министров Франции.

Советские агенты расценили эти события как «отказ» польского Генерального штаба на просьбу Б. Савинкова субсидировать его «по организации белого движения против большевиков». Затем, по данным советских агентов, Б. Савинков обратился с той же просьбой во французский Генеральный штаб «с предложением повлиять на Польшу в смысле удовлетворения его просьбы» и в американскую миссию за денежной поддержкой. И у французов и у американцев Б. Савинков получил отказ [616].

Действительно, визиты в Париже не принесли Б. Савинкову ожидаемых дивидендов; только от богатых эмигрантов (А. И. Путилов и некоторых других) Б. Савинкову удалось получить 3 миллиона польских марок, столько же обещал достать С. Рейли. В политическом отношении Б. Савинкова также подержали немногие: влиятельная группа П. Н. Милюкова и эсеры «отказались вступать с ним в какие-либо отношения», Республиканская лига [617]лишь «обещала с интересом следить» за деятельностью Савинкова. Только старые соратники – Н. В. Чайковский и В. Л. Бурцев проявили «сочувствие» к его деятельности [618].

30 апреля 1921 г. начался новый этап в истории советско-польских отношений: между Польской и Советской республиками состоялся обмен ратификационными грамотами, Рижский мирный договор вступил в силу. Именно в этот день военное министерство закончило передачу дел интернированных антисоветских формирований в секцию пленных и интернированных МИД Польши [619].

В Варшаве приступила к работе [620]Российско-украинская делегация (РУД) смешанной комиссии по репатриации, в ведении которой оказался в первую очередь весь контингент, размещенный в польских лагерях (военнопленные красноармейцы и интернированные антисоветских формирований), а также беженцы, по разным причинам оказавшиеся на территории Польши. РУД обсудила важнейшие направления работы и приняла решение провести инспекционные поездки в крупнейшие лагеря: Стржалково, Домбе, Тухола. Пулавы [621]. С 30 апреля по 4 мая делегаты РУД посетили лагерь Стржалково.