Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Этому обращению предшествовала подготовительная работа, в которую Б. Савинков вложил немало энергии. Еще 4 апреля он подписал соглашение с Донской демократической группой в Болгарии о «международно-правовом союзном объединении». РПК «признал государственную независимость области Войска Донского под управлением ее демократических республиканских учреждений». От Донской демократической группы соглашение подписал заместитель председателя Донского войскового круга М. Н. Гнилорыбов. Соглашение обязывало стороны взять на себя руководство «военно-политическим движением» [634]. Это соглашение должно было стать продолжением военной конвенции между РЭК и правительством головного атамана Петлюры, заключенной 19 февраля 1921 г.

С 28 по 31 мая 1921 г. с разрешения начальника секции пленных и интернированных МИД [635]под руководством казачьего полковника Гнилорыбова прошел казачий съезд в лагере Остров-Ломжинский. 43 депутата представляли интернированных казаков (донских, оренбургских, кубанских) и калмыков, оставшихся в Польше, из которых почти 3 тысячи человек составляли донские казаки. Делегаты направили маршалу Пилсудскому, «вождю народа и национальному герою», телеграмму с благодарностью «благородному братскому народу польскому за приют, который казаки в его отечестве нашли в тяжкую годину национального несчастья» [636].

В обращении съезда к Б. Савинкову Гнилорыбов «от лица всех казаков» попросил его «возбудить перед польским правительством новое ходатайство о скорейшем приеме казаков на службу в ряды польских войск». Гнилорыбов просил также о переводе «всех казаков из лагерей интернированных в лагерь при Острове-Ломжинском» и «о замене польских караулов в лагере при Острове-Ломжинском караулами казачьими». Из лагерей военнопленных он предлагал принять на службу «только тех казаков и калмыков, которые добровольно изъявят согласие служить в рядах сводной казачьей дивизии» [637].

1 июня последовало письмо Б. Савинкова маршалу Пилсудскому с призывом «дать возможность находящимся ныне за проволокой казачьим частям нести пограничную службу в составе польских войск» [638]. Начальнику государства было отправлено и обращение казачьего съезда, в котором содержалась аргументация этой просьбы.

«Мера эта, – писали делегаты съезда, – во-первых, облегчит казну польского государства, затрачивающего значительные суммы на содержание по неволе бездеятельных офицеров и казаков в лагерях; во-вторых, даст офицерам и казакам возможность честной и верной службой отблагодарить благородный польский народ и его великодушного вождя за гостеприимство; в-третьих, вернет офицерам и казакам сознание их воинской силы, укрепит их воинское достоинство и позволит на коне с винтовкой и шашкой почувствовать не интернированными полулишенными свободы людьми, а равноправными членами дружественного и близкого по крови народа; в-четвертых, вселить надежду в измученные сердца, что после переворота в Совдепии казачьи части, в порядке и сохранив дисциплину, вернутся в родные станицы и послужат утверждению законности, торжеству свободы и установлению демократического строя в своих свободных казачьих землях» [639].

13 июня Б. Савинков направил письмо начальнику польского Генерального штаба Сикорскому с очередным призывом принять положительное решение по поднятому им вопросу. Однако польское военное руководство ответило на него уклончиво: «Вопрос о казачьих формированиях из офицеров и солдат, находящихся в лагерях интернированных, является предметом обсуждения со стороны заинтересованных правительственных властей». Военное министерство только «разрабатывало детали проекта», который затем предполагалось «предложить на заключение Совета министров». Лишь после положительного решения высшего государственного руководства, ответил Сикорский, «можно будет сразу приступить к сгруппированию всех казаков в одном лагере в Острове» [640].

21–22 июня в лагере Остров-Ломжинский состоялся съезд депутатов от казачества в Польше, который одобрил доклад и деятельность Гнилорыбова, а также постановил исключить германофильские элементы из рядов казачества [641]. Не теряя времени даром, полковник Гнилорыбов принял ряд мер по изоляции своих противников в лагерях. 22 июня Б. Савинков передал начальнику Генерального штаба Польши Сикорскому просьбу Гнилорыбова удалить из лагеря Ружаны бывшего начальника полка донских казаков Г. Духопельникова, который сохранил верность донскому атаману А. П. Богаевскому [642]. В начале июля Гнилорыбов обратился к военному министру с просьбой удалить из лагеря и изолировать от казаков Острова-Ломжинского еще 9 офицеров, ведущих, по его словам, «германофильскую и антипольскую пропаганду» [643].

Генерал-лейтенант А. П. Богаевский, атаман Всевеликого Войска Донского, в ответ на решения казачьего съезда в Польше 15 июля издал в Константинополе специальный приказ № 116, которым отменил все распоряжения Гнилорыбова по отношению к Донским частям и отстранил его от должности. Донской корпус в Польше был переподчинен представителю Врангеля генералу Махрову, перед которым атаманом Богаевским была поставлена особая задача: «поддержание добрых отношений с польскими властями и сохранение Донского казачества от распыления и гибельного еще и несвоевременного пока возвращения домой» [644].

В начале августа Б. Савинков направил атаману Богаевскому письмо по поводу его нашумевшего в казачьей среде [645]приказа. Поступок полковника Гнилорыбова (решение от имени Войска Донского просить польское военное командование при посредничестве Б. Савинкова принять казаков на службу) начальник РЭК аргументировал тем, что тот заключил договор с РЭК в Польше в «качестве председателя Донской демократической группы в Болгарии». Подчинение казаков в Польше Махрову Б. Савинков счел неуместным, поскольку генерал Махров «в глазах польского правительства отнюдь не является представителем главнокомандующего русской армией, ибо таковой армии не существует, а есть только беженцы» [646].

Кипучая деятельность Б. Савинкова результатов не дала. Каких-либо решений польского Совета министров относительно принятия казаков на службу до настоящего времени не обнаружено. Не обнаружены и документы, подтверждающие факт их службы в польской военной страже.

В течение четырех-пяти месяцев после заключения Рижского мирного договора ситуация в лагерях практически вышла из-под контроля официальной польской власти. В начале июня агент литературно-агитационной комиссии П. Орлов сообщал из лагеря Стржалково, что в лагере «надзор ослаб, инспекция свободно пропускает из отделов пленных», «заметно шатание по всему отделу пленных толпами». Во втором отделе, доносил Орлов, «при посредстве администрации за денежные взятки пленные переводятся в сотни очередных партий, отправляющихся на пункты обмена» [647]. В начале июля из лагеря Стржалково агент РЭК Рыбаков доносил, что «главной темой разговоров» по-прежнему является «родной дом». «Агитация коммунистов, вследствие непринятия администрацией лагеря соответствующих мер, неоднократно предлагавшихся информотделом [648], – подчеркивал Рыбаков, – усиливается» [649].