Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Во второй половине августа все интернированные (без уведомления об этом Б. Савинкова и РЭК) были сведены в лагерь Тухола, который постепенно освобождался от военнопленных-репатриантов. Малое совещание РЭК постановило в связи с этим «составить записку с целью улучшения положения интернированных», а также обсудить с генералом Нисселем вопрос о переводе контингента в лагерь Тухола и о «взаимоотношениях Bureau de Renseignements [690]c Информационным бюро».

С целью «отыскания денежных средств» совещание постановило «обратить внимание на Финляндию и Японию ввиду благоприятного освещения работы РЭК представителями названных государств» [691]. 27 августа савинковцы решили ликвидировать РЭК и «ввести в действие Попечительный комитет» [692]. В сентябре финансовая ситуация в РЭК осложнилась до того, что РЭК занялся продажей автомобиля, «мотоциклета» и квартиры [693].

Организацией, которая вплотную занялась защитой прав и интересов советских граждан (военнопленных и беженцев из числа интернированных) в польских лагерях, стала РУД [694]. Председателем РУД был назначен Е. Я. Аболтин [695], имевший значительный опыт на поприще организации обмена военнопленными в качестве председателя русской делегации русско-эстонской комиссии по обмену военнопленными. Практические вопросы по возвращению из Польши на родину советских граждан (военнопленных, гражданских пленных, интернированных и заложников) стали приоритетным направлением в деятельности российско-украинской делегации на мирных переговорах в Риге, а затем – в работе РУД после подписания Соглашения о репатриации. Внимание этой проблеме уделяли также полномочное и военное [696]представительства РФ в Польше.

Уместно отметить, что к началу работы РУД в Польше весной 1921 г. единый взгляд на вопрос о возвращении русских беженцев из-за границы в советских государственных и партийных структурах еще не сформировался. Зачастую не было согласованности в их действиях и решениях. Если для НКИД вопрос о возможности пропуска в Россию лиц, политически благонадежных, не вызывал возражений, то Политбюро ЦК РКП(б) в марте 1921 г. постановило «врангелевские войска в Россию не пускать». Исполнение этого решения было возложено на Ф. Э. Дзержинского [697].

Такая позиция объяснялась тем, что в НКИД, ВЧК, в особый отдел Западного фронта и в Центрэвак от военного представителя в Польше стали поступать сообщения о проникновении на территорию Советской России «агентов Балаховича и Савинкова и бывших солдат Врангеля под видом военнопленных». Часть из них «рассеивалась», не доезжая до пункта обмены в Негорелом, сообщал А. А. Иорданский, в частности в апреле 1921 г., другая часть расходилась «по деревням, для антисоветской работы». «Есть все основания предполагать, – подчеркивал он, – что и дальнейшие эшелоны будут снабжены точно такими же упомянутыми агентами» [698].

Многие советские дипломаты отдавали себе отчет в неизбежности репатриации и необходимости правильного и своевременного решения этого вопроса. Советский представитель в Великобритании Н. Клышко в письме наркому по иностранным делам Г. В. Чичерину подчеркивал, что вопрос о репатриации стал, по существу, международным и получил «общегосударственно-политическое и экономическое» значение. Запрет на въезд в Россию он назвал «актом, не имевшим прецедентов в самые худшие времена царизма [699].

В первой половине мая 1921 г. заместитель председателя ВЧК И. С. Уншлихт [700]провел инспекционную поездку в Главное эвакуационное управление Западной области, в Белорусскую эвакуационную комиссию и на пункт обмена в Негорелом. 26 июня в докладной записке в ЦК РКП (б) он высказал мысль о необходимости объявления амнистии интернированным в Польше и Чехословакии солдатам белых армий [701].

По его мнению, белые военные части, сосредоточенные в Польше и Чехословакии, могли представлять серьезную угрозу для Советской республики. «Считаться с этими войсками, как реальной силой, приходится», – обращал внимание членов ЦК партии большевиков зампред ВЧК. Суммарную численность этих сил он оценивал в 30 тысяч человек. Наличие контингента интернированных антисоветских формирований в лагерях Польши «под командованием Б. Савинкова» могло представлять угрозу для Советской Белоруссии. В целом наличие белых военных частей в этом регионе Европы Уншлихт оценил как почву для вероятного «нового открытого похода против нас Антанты» [702].

Тогда же Уншлихт наметил принципы амнистии интернированным солдатам, которые позже были зафиксированы в Постановлении ВЦИК от 3 ноября 1921 г. [703]Полной амнистии, по его мнению, должны были подлежать лица, участвовавшие в военных организациях Колчака, Деникина, Врангеля, Савинкова, Петлюры, Булак-Балаховича, Перемыкина и Юденича «в качестве рядовых солдат путем обмана или насильно втянутых в борьбу против советской власти». Эти лица должны были получить возможность вернуться на родину на общих основаниях с военнопленными, возвращающимися на родину [704]. В сентябре 1921 г. в поддержку предложения об амнистии солдат бывших антисоветских формирований, находившихся вне пределов РФ, высказался глава НКИД Чичерин.

Летом 1921 г. к ситуации в польских лагерях было приковано внимание представителя РОКК в Польше и делегатов РУД. Семполовская несколько раз направляла заявления во второй отдел штаба военного министерства о нарушении прав заключенных в лагерях. В них она обращала внимание польского руководства на то, что у заключенных отбирают одежду и вещи, что коммунистов помещают в тюрьмы [705].

В июле командование Познанского ВО и командование лагеря Стржалково издало приказ о предоставлении коммунистам свободы выхода из 4 изолированных бараков, в которых они содержались [706]. После этого решения представители РЭК в лагере отметили, что «началась повсеместная агитация, митинги, выборы своей низшей администрации, как то: контрольной комиссии на кухне, своих старшин, своих пропусков из секции в первый отдел и т. п.». «В общем, – подводили итог своих наблюдений савинковцы, – полное господство коммунистов в первом отделе, постепенно распространяющееся на весь лагерь» [707].

РУД предпринял ряд мер по нормализации положения военнопленных красноармейцев в лагерях, которые прямым образом повлияли на положение интернированных лиц [708]. 7 июля Е. Игнатов сообщал в Наркоминдел и Центрэвак, что РУД потребовала от польской делегации: «1) прекращения избиения пленных; 2) скорейшего производства персонального обмена; 3) предоставления нам визы военнопленных [709]; 4) перевода интернированных красноармейцев в общую красноармейскую массу; 5) уничтожения изоляции коммунистов от красноармейцев» [710].

29 июля Е. Игнатов сообщал в Наркоминдел: «В связи с продолжающимся избиением в лагерях поляки согласились очистить в первую очередь Щелковский [711]лагерь, где положение военнопленных наиболее тяжелое. Для ускорения отправления мы отправляем туда свое обмундирование, т. к. поляки там не имеют его» [712].