Иэн Сэнсом - Бумага. О самом хрупком и вечном материале

Бумага — идеальный рукотворный материал. Дешевая, легкая и прочная, ее можно складывать, резать, гнуть, перекручивать, лакировать, сплетать, пропитывать водоотталкивающими составами и, соответственно, делать из нее все что угодно. Лодки? Пожалуйста. Одежду? Да. Мебель? Да. Дома? Да. Оружие? Да. Настольные игры, паззлы и игрушки? Да. Колеса скоростных поездов? Да. Позже мы обо всем этом обязательно поговорим.

Люди используют бумагу не только в прозаических утилитарных целях. В Японии бумажными полосками обозначают священные места. В Индии во время религиозных празднеств из кусочков цветной бумаги выкладывают на полу ранголи , удивительной красоты орнаменты, угодные индуистским божествам. В Швейцарии бумажными аппликациями заверяют вместо печати юридические документы. В Китае на похоронах даосистов и буддистов сжигают освященные листки бумаги, чтобы умершему легче было перейти из мира живых в мир мертвых.

А в историях про Шерлока Холмса, чтобы вычислить преступника, достаточно бывает приложить к бумаге самую малость умственных усилий. “У меня здесь кое-какие бумаги, — сказал мой друг Шерлок Холмс, когда мы зимним вечером сидели у огня. — Вам не мешало бы их просмотреть, Уотсон” [1] Перевод Г. Любимова. — так начинается рассказ “Глория Скотт”. В “Скандале в Богемии” Холмс в два счета, играючи, с помощью одного лишь географического справочника устанавливает богемское происхождение рокового листа писчей бумаги. Еще стремительнее он догадывается в “Знаке четырех”, что бумага, на которой начертана таинственная записка, произведена в Индии. Среди научных трудов Шерлока Холмса, наряду с такими прославленными монографиями, как “Практическое руководство по разведению пчел”, “Определение сортов табака по пеплу”, а также с исследованиями татуировок, разнообразия форм уха и руки, отпечатков следов и полифонических мотетов Орландо ди Лассо, числятся и “пустяковые” работы о способах тайнописи и о методах датировки документов. В рассказе “Приключения клерка” по двум клочкам бумаги Холмс делает заключение о состоянии здоровья доктора Уотсона:

“Туфли ваши новые, — разъяснил он. — Вы их носите не больше двух недель, а подошвы, которые вы сейчас выставили напоказ, уже подгорели. Вначале я подумал, что вы их промочили, а затем, когда сушили, сожгли. Но потом я заметил у самых каблуков бумажные ярлычки с клеймом магазина. От воды они наверняка бы отсырели. Значит, вы сидели у камина, вытянув ноги к самому огню, что вряд ли кто, будь он здоров, стал бы делать даже в такое сырое и холодное лето, какое выдалось в этом году” [2] Перевод М. Колпакова. .

Раз уж бумага дает основание столь безупречным логическим построениям, нельзя исключать, что она же являет собой неочевидное основание нашего мира. Постигая искусство оригами, мы начинаем с простых обобщенных форм — птицы, например, или лягушки, — а затем на их основе создаем бесчисленное множество фигур, сгибая и складывая бумажный лист, творим свой собственный мир. Сходным образом бумага служит основой затейливых изгибов и складок человеческой истории: при посредстве бумаги развиваются экономика и искусство, затеваются войны и предпринимаются попытки завершить их миром. Элементарно, да?

При всем при том нам без конца со всех сторон твердят, мол, время бумаги безвозвратно прошло. И действительно, куда ни глянь, бумага из нашей жизни уходит. Чтобы купить билет на самолет и зарегистрироваться на рейс, больше не нужно предъявлять никаких бумажек (но может потребоваться паспорт с визой, а до того — список “не забыть”, куда среди прочего будет включен этот самый паспорт с визой, потом же, на борту нам, быть может, пригодятся книжка карманного формата, гигиенический пакет, заламинированная инструкция по действиям в аварийной ситуации, читанный-перечитанный до нас бортовой глянец и освежающие влажные салфетки). Мы без всяких чеков, дистанционно оплачиваем парковку, пользуемся электронными книгами и айпэдами. И в то же время, расход бумаги уверенно увеличивается: все больше издается книг, растут повсеместно продажи кофе в бумажных стаканчиках, чуть ли не в каждом доме завелся лазерный принтер. “Есть ли будущее у книги?” — вопрошают газетные заголовки. Если шире: послужит ли нам еще бумага? Или как?

Да, есть. Да, послужит.

Это если коротко.

Ну а изъясняясь пространнее, сочинение, которое вы держите сейчас в руках, преследует цель доказать: слухи о смерти бумаги сильно преувеличены. Вот и взращенный на тучных бумажных нивах французский мыслитель Жак Деррида замечает: “Распрощаться сейчас с бумагой — это все равно что перестать разговаривать только потому, что научился писать”. К бумажной и околобумажной теме он возвращается не раз: “Все эти вопросы и размышления о будущем бумаги изложены на бумаге — от этого мне начинает казаться… будто ни о чем другом я отродясь не читал и не думал, а все только о бумаге, о бумаге, о бумаге…”

Те, кто еще застал флоппи-диски, помнят наверняка, что в свое время продвинутые компании стремились к полностью безбумажному документообороту. Но как пишут Эбигейл Дж. Селлен и Ричард Г. Р. Харпер в книге “Миф о безбумажном офисе” ( The Myth of the Paperless Office, 2001), очень скоро стало понятно, что с внедрением технологических новшеств — в частности, электронной почты и компьютерных сетей — потребление бумаги в офисах не снизилось, а наоборот, выросло. Согласно Селлен и Харперу, новая техника не вытеснила бумагу — поменялся только “этап, на котором бумага используется”: если раньше документы печатали и затем раздавали, то теперь их рассылают по электронной почте, и получатели распечатывают их самостоятельно.

Да, собственно, и вершиной технического прогресса должно оказаться, похоже, устройство, которое позволяло бы не только получать доступ к текстам, читать их и пересылать другим, но править его, делать отметки, как это делается на бумаге. Дух бумаги прочно поселился в наших компьютерах. А мы с вами — самые настоящие фундаменталисты и фанатики бумаги: даже там, где она стала ненужной и где ее больше нет, мы воскрешаем ее силой воображения и ей поклоняемся.

Возьмем документ, который я прямо сейчас набираю на компьютере. Не пойми с какой стати выглядит он как белый лист бумаги с буковками на нем. Значок в нижнем правом углу экрана изображает корзину для бумаг. У моего документа есть поля. Текст его делится на абзацы. В самом низу документа имеется счетчик — он сообщает, что передо мной в данный момент четвертая страница. Откуда этим самым страницам взяться? Разве только я представлю себе наличие позади экрана существующего исключительно в мире идей бумагоделательного станка. Окутанная туманами горная вершина у меня на “обоях” — все равно что настенная роспись или пришпиленная к стене гигантская фотография.