Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

На горизонте маячили все новые угрозы. Требовалось поставить заслон рейдам испанцев [557]: да Гама поклялся, что вне зависимости от договоров, будь его воля, испанские корабли станут таинственным образом исчезать вместе с экипажами. На севере стягивали силы турки, и с каждым годом становилось все более вероятным, что они пустят в ход все силы, чтобы оспорить господство Португалии в Индийском океане. Тем временем один епископ написал португальскому королю [558], жалуясь, что заморин и его мусульманские подданные подвергают гонениям христиан Индии; многие, писал он, были убиты и ограблены, а их дома и церкви сожжены. И снова да Гама стал планировать массированную атаку на старого врага, снова вспыхнула застарелая ненависть. Он объявил, что едва уйдет торговый флот, он «разорит Каликут и все побережье Индии, чтобы ни на суше, ни на море не осталось ни одного мавра» [559]. В империи, даже отягощенной внутренними усобицей и угрозами со стороны соседей по Пиренейскому полуострову, костры священной войны все еще пылали.

Многим из пяти тысяч португальцев в Кочине жилось много привольнее до тех пор, пока не объявился граф Видигейра и не нажил себе немало врагов своей железной суровостью. Публичные собрания стали принимать угрожающий оттенок, и христиане наряду с мусульманами стали покидать Кочин, чтобы вести свои дела подальше от глаз вице-короля. Недовольство разжигал главным образом разобиженный дом Луиш де Менесеш: половина Кочина, заметил Гаспар Коррейя, как будто обедала за его столом, и за обедами начали плестись заговоры. Ситуация обострилась, когда, получив холодный прием в Чауле и Гоа, в Кочин наконец добрался брат Луиша дом Дуарте де Менесеш. Да Гама привез с собой в Индию длинный перечень жалоб на своего предшественника и начал втайне заслушивать свидетелей. Де Менесеша обвиняли в том, что он пускал деньги короля на собственные торговые предприятия и нарушал королевскую монополию на торговлю пряностями. Он присваивал себе имущество европейцев, умерших в Индии, и вместо платы раздавал солдатам и матросам рабов. Он спал с женами европейских поселенцев, не говоря уже об индианках или мусульманках, и даже принимал взятки от мусульманских правителей, чтобы не предпринимать против них суровых шагов. Едва бывший губернатор вошел в порт, как да Гама послал делегацию, воспрещающую ему сходить на берег [560], и устроил так, чтобы перевести его на корабль, который отвезет его на родину узником.

Дуарте де Менесеш был старшим сыном графа, могущественного аристократа, крупной фигуры в ордене Сантьяго и прославленного военачальника. О выдвинутых против него обвинениях он узнал заранее, и они не слишком его напугали, поэтому он не спешил в Кочин. По пути он сделал несколько остановок, чтобы наполнить свои сундуки перед плаванием на родину, а еще привез с собой большие сокровища, состоявшие из добычи, даней и взяток из Ормуза. Все это он высокомерно отказался передать эмиссарам вице-короля. Однако де Менесеш не принял в расчет лояльность, какую пробуждал да Гама в людях, восхищавшихся его решимостью служить своему повелителю. Когда он напомнил одному чиновнику, что его, де Менесеша, отец лично посвятил его в рыцари, посланник ответил, что отрубил бы голову собственному отцу, если бы так повелел король.

Смещенный губернатор отказывался официально сложить с себя полномочия и дожидался в гавани, надеясь, что новые обстоятельства избавят его от праведного вице-короля. Сторонники хорошо снабжали его сведениями о событиях на суше и вскоре известили его, что у него есть причины надеяться на благополучный исход.

На протяжении многих дней Васко да Гаму мучили острые и необъяснимые боли. Плотные нарывы вскочили у него в основании шеи, и ему мучительно стало поворачивать голову. Закрывшись у себя в комнате в крепости, он отдавал приказы, лежа в постели. Вынужденное заточение, сообщал Гаспар Коррейя, привело к «большим приступам раздражительности в дополнение к тяжким заботам, какие угнетали его из-за многого, что, он полагал, ему необходимо сделать, так что его болезнь удвоилась» [561]. Вскоре боли стали настолько мучительны, что он мог отдавать распоряжения лишь хриплым шепотом.

Ночью да Гама велел тайно позвать ему исповедника. Его перенесли в дом одного португальского вельможи, куда он вызвал к себе чиновников. Он заставил каждого из них подписать клятву продолжать проводить в жизнь его планы до тех пор, пока на смену ему не пришлют другого губернатора. После чего он исповедовался и принял причастие.

Когда он был уже при смерти, его клерк записал его завещание. Своим сыновьям Васко да Гама приказал вернуться в Португалию с флотом пряностей и взять с собой тех из его слуг, которые пожелают уехать на родину. Он наказал раздать его одежду и лучшую мебель церквям и больнице, остальное его имущество следовало отвезти домой, ничего не продавая. Он просил, чтобы его прах вернули в Португалию [562], и наказал одному из свидетелей написать королю, умоляя его позаботиться о его жене и детях и взять к себе его слуг. Наконец, так, во всяком случае, утверждали слухи, он приказал послать крупные суммы каждой из трех женщин, которых он высек в Гоа, чтобы они могли найти себе хороших мужей и выйти замуж.

Умер он в три часа утра. Был канун Рождества 1524 года.

Не было ни криков, ни слез. В доме царила тишина. Весь день двери оставались закрыты. После наступления темноты его сыновья и слуги объявили о смерти дома Васко, и оплакивать вице-короля пришли многие его друзья и сторонники. Вскоре весь город собрался у близлежащей португальской церкви.

Настроение было торжественно мрачным, но для многих облегчение перевешивало горе. «Капитаны, факторы, клерки и прочие чиновники, верно, получили большое удовлетворение от смерти вице-короля, – писал королю четыре дня спустя один почитатель да Гамы, – ибо не желают справедливого суда в своем доме, который он принес» [563].

Тело великого мореплавателя облачили в шелка. Потом застегнули позолоченный пояс, меч вложили в ножны. К каблукам прикрепили шпоры, а на голову надели квадратную шапку. Напоследок старого крестоносца завернули в плащ ордена Христа.

Непокрытые похоронные носилки внесли в главный зал дома. Несущие гроб, каждый в плаще воинского религиозного братства, подняли его на плечи. Верные люди да Гамы шли рядом с зажженными свечами в руках, далее следовали горожане. К худу или к добру, без Васко да Гамы ни один из них не оказался бы в Индии.

Граф Видигейра, адмирал Индийского океана и вице-король Индии был похоронен в простой францисканской церкви Святого Антония. На следующий день монахи отслужили исполненную достоинства погребальную мессу, впереди собравшихся стояли сыновья да Гамы. Ночью молодые люди вернулись в церковь, чтобы одним оплакивать отца, «как и было разумно, – писал Гаспар Коррейя, – при утрате родителя столь почитаемого и таких заслуг в королевстве Португалия» [564].