Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Невзирая на диктаторские замашки, новый вице-король был, без сомнения, человеком много большей честности, нежели его непосредственный предшественник. Члены муниципального совета Гоа направили королю Жуану III пространный отчет [554], прославляя решимость да Гамы в деле служения короне, искоренения злоупотреблений и возмещения обид. Особенно они были поражены тем, что он отказывался принять дары (вежливое обозначение взяток), которые ему – по заведенному порядку – преподнесли. Однако да Гама спешил продолжить начатое и, к огорчению совета, уплыл из Гоа, когда просители еще толпились у его порога. Оставив инструкции, согласно которым дому Дуарте де Менесешу не следует тут повиноваться, он поднялся на галион и поплыл на юг, флот следовал за ним по пятам.

За годы, прошедшие с последнего плавания да Гамы, устья рек и гавани Малабарского берега до самого Кочина стали прибежищем воинственных пиратов-мусульман. Многие из них были купцами, которые остались не у дел и питали глубокую ненависть к португальцам. Каждое лето они, укрепив себя пааном и опиумом, отплывали на войну с оккупантами; угроза на всю жизнь стать рабами на королевских галерах сделала их не менее, а более безрассудными, и тех захваченных португальцев, за которых нельзя было получить выкуп, они убивали на месте. Да Гама многое слышал об этой угрозе и настаивал на заходе в устья рек, чтобы увидеть все собственными глазами. Пираты замечали чужие корабли с дозорных башен, и, к возмущению вице-короля, люди с экстравагантными усами нагло сновали на своих легких, быстрых суденышках вокруг неуклюжих португальских кораблей – и продолжали это делать, даже когда показалась эскадра из восьми кораблей, отряженная патрулировать побережье. Да Гама немедленно отправил своего сына Эштевана с флотилией вооруженных шлюпок преподать им урок и расположил шесть кораблей у речных отмелей в устьях. Он поклялся, что, наведя порядок в собственном доме, вернется разобраться с этой напастью.

Смещенный губернатор все еще не давал о себе знать, но неподалеку от берега да Гама наконец наткнулся на его брата. Дом Луиш де Менесеш плыл из Кочина на встречу с домом Дуарте, который как раз должен был вернуться на юг из Ормуза. Взвились флаги, взвыли трубы, забили барабаны, но да Гама настоял, чтобы дом Луиш повернул назад и сопровождал его в Кочин.

Флот ненадолго остановился в Каннануре, где да Гама сменил еще одного командующего и пригрозил наказать нового колаттири за то, что позволил мусульманам торговать в своем городе и что не искоренил логова пиратов. Испуганный колаттири выдал вождя мусульман, и тот был взят под стражу и позднее повешен.

Обойдя стороной Каликут, который вот уже двадцать шесть лет оставался занозой в боку Португалии, да Гама в начале ноября прибыл в Кочин.

Флот стал на якорь после наступления темноты, и корабли дали салют, неумышленно убив двух человек на каравелле. Вспышки орудий осветили также корабль, который потерялся прошлой ночью и тишком входил в гавань. Он принадлежал купцу, который ускользнул, чтобы обогнать конкурентов, и да Гама велел посадить владельца в колодки.

На следующий день к флагману подплыл дом Луиш на богато украшенной галере, на веслах которой сидели рабы, а на палубе выстроились дворяне Кочина и был накрыт богатый стол, и предложил перевезти вице-короля на берег. Тот отказался и в город отправился на собственной шлюпке.

Двадцать один год миновал с тех пор, как он в последний раз видел Кочин, и многое тут изменилось. Вдоль берега вырос целый португальский город, и его старшины и сановники приветствовали нового вице-короля необузданными славословиями. Священнослужители с распятиями препроводили его в главную португальскую церковь, а после мессы его навестил на своем слоне местный раджа. Водворившись в крепости, да Гама сместил ее капитана и взялся перестраивать коррумпированную, обрюзгшую империю в хорошо отлаженную машину, управляемую с военной эффективностью из его конторы. Кандидатам даже на самые низшие посты было приказано явиться к вице-королю для строгой личной беседы. Клеркам, многие из которых едва знали грамоту, приказывали написать что-либо в его присутствии. Он настаивал на том, чтобы лично выдавать патенты каждому капитану – под угрозой смерти на случай, если они попытаются избежать проверки. Он грозил конфисковать суда и имущество купцов, а их самих выгнать с Востока, если они и впредь будут присваивать товары из королевских факторий. Он отменил выплаты и рационы тем женатым людям, которые увиливают от призыва на военную службу или на службу на кораблях. Он расследовал обвинения о присвоении налоговых сборов чиновниками и нескольких чиновников арестовал. Он запретил своим капитанам брать на борт бочки с вином без его письменного на то разрешения и воспретил участвовать в сражениях тем, кто не отбыл срок военной службы. Честь битв, подчеркнуто заявил он, он отдаст солдатам, которые одерживали в них победы с мечом в руке, без оглядки на их дворянское или низкое происхождение.

Старый мореплаватель всегда поддерживал на своих кораблях железную дисциплину и теперь приспосабливал тот же жесткий подход к управлению империей. «Он велел провозгласить, – сообщал Гаспар Коррейя, – что всем до единого морякам следует облачаться в плащи только по воскресеньям или к мессе в дни святых, в противном случае плащи должны быть конфискованы констеблями, а виновные с позором отправлены на целый день вычерпывать воду из трюмов, и что каждый человек, который получает плату как фитильщик, должен носить свой фитиль закрепленным на руке. Он сильно порицал солдат за то, что носят плащи, ибо в них они не похожи на солдат. Он приказал, чтобы все рабы, если они таковых держат, были мужчинами, способными оказать помощь в любых работах, ибо им не позволят взять на борт королевских кораблей неженок, разодетых наподобие кукол» [555]. Всякий, кому не нравился новый аскетизм, объявил вице-король, волен возвращаться в Португалию, если только у него нет долгов и он не находится под следствием. Чтобы совсем не лишить колонии населения, он провозгласил трехмесячную амнистию, иными словами, простил все преступления, совершенные за три месяца до его прибытия. Этот период был сокращен до одного месяца для тех, кто расхищал артиллерию: как оказалось, некоторые капитаны и офицеры продавали пушки со своих кораблей и крепостей купцам, которые затем перепродавали их врагам Португалии, а на требование представить отчетные книги виновные эти книги сожгли.

Да Гама изнурял себя работой и отказался сбавить темп, даже когда начал нарастать летний зной. По утрам и по вечерам он посещал склады на берегу, чтобы поторопить с погрузкой кораблей. Он отправил два корабля на Цейлон для закупки пряностей и четыре – на Мальдивы для искоренения гнезда мусульманских пиратов, которые нападали на караваны судов, пересекающих Индийский океан. Он подготовил эскадру для отправки к Красному морю под командованием своего сына Эштевана и выписал опытного генуэзского кораблестроителя спроектировать флот новых судов, которые могли бы обогнать пиратские дхоу Малабарского берега. «Господин, я построю вам бригантины, которые поймают даже москита», – пообещал корабельщик [556].