Вивиан Грин - Безумные короли. Личная травма и судьба народов

Надо отдать справедливость императору Калигуле, его правление не обошлось без достижений. Он начал хорошо, ослабив некоторые самые непопулярные законы времён Тиберия. Его политические действия во многих отношениях демонстрировали здравый смысл и даже определённые способности неплохого политика. Стараниями современных историков он, как и Тиберий, в какой-то степени реабилитирован. Его английский биограф, Дейкер Болсдон, обнаружил, что в его пользу можно сказать довольно много, и вслед за немецкими писателями Г. Вильрихом (1903) и М. Гельцером (1918) опроверг приписанное ему сумасшествие, предположив, что те особенности его жизни, которые считались показателями безумия, были просто «определёнными неразвитыми (и неприятными) чертами его характера». Поскольку к безумию часто как раз и ведёт чрезмерное развитие черт характера, это заключение неубедительно.

Римские историки, которые писали через некоторое время после его смерти, не сомневались, что он был либо порочен, либо безумен, а скорее всего и то и другое. «Казалось, — заметил Сенека, — что природа создала его, чтобы продемонстрировать, какие самые отвратительные пороки могут возникнуть на самой верхушке в стране. Достаточно было посмотреть на него, чтобы увидеть, что он безумен». Он, как писал Тацит, «commotus ingenio» («тронулся умом» (лат.). — Пер. ). Светоний назвал его чудовищем, каковым его сделало безумие.

Какие же именно черты его личности могли развить манию? Он был явно бисексуален. Вероятен инцест с сёстрами, был женат четыре раза, у него было много гомосексуальных связей, с актёром Мнестером, с которым он обычно целовался на публике, а также с Марком Лепидом и Валерием Катуллом. Светоний утверждал, что Калигула выставлял свою жену в состоянии наготы; и что он фактически открыл во дворце бордель, где за деньги можно было нанимать матрон и свободнорождённых юношей. Такая деятельность предполагает, что Калигула был порочен и распутен, что может в какой-то мере говорить о психической неустойчивости.

Настоящей бедой Калигулы было то, что он так всерьёз принимал свою божественную природу, что вступил в мир фантазии с причудливыми проявлениями. Именно погружение в этот фантастический мир лежит в основе его помешательства. Он верил, что был богом. Обожествление, восточное по своему происхождению, стало частью римской имперской традиции, хотя этой чести удостаивались не все (Юлий Цезарь и Август были названы богами после смерти, но Тиберий этой чести не удостоился). Император Веспасиан на ложе смерти мрачно пошутил: «Похоже, я становлюсь богом».

Калигула и пока жил, не сомневался, что он бог и имеет право вести себя как бог и получать соответствующие почести. В одном восточном городе его назвали «Новым Солнцем», он целиком верил в свою божественность и угрожал тем, кто его таковым не считал, заслуженным наказанием. Филон писал: «Он больше не соглашался оставаться в рамках человеческой природы, но начал выходить за них, желая, чтобы его считали богом. Говорят, что в начале этого помешательства он рассуждал следующим образом: так же как руководители животных, пасущие коз, коров и овец, не волы, не козы и не овцы, но люди, обладающие более мощным положением и ресурсами, чем их подопечные, так же и я, который являюсь пастухом лучшего из стад — человечества, должен считаться иным, и не на той же человеческой плоскости, но как счастливый обладатель более могущественного, более божественного положения. И это представление так въелось ему в разум, что глупец носился с ним, как с неопровержимой истиной, хотя в действительности это был лишь плод его фантазии».

Может, он и был глупцом, но глупость его была могущественной и опасной. Он надевал костюм бога и жил в роли бога. Своими чрезмерными тратами он скоро опустошил имперскую казну. Он одевался в богатый шёлк, украшенный драгоценными камнями, носил драгоценные камни на обуви и растворял жемчужины в уксусе, который затем пил. Его называли «princeps avidissimi auri» («принцепс, самый жадный на золото» (лат.). — Пер. ); он кормил своих гостей позолоченным хлебом, а лошадей позолоченным ячменём.

Он претендовал на равное положение с богами, особенно уподобляя себя Юпитеру. В костюме для этой роли, размахивая предполагаемым громом, он бросал вызов самому богу, давая понять, что бог на самом деле самозванец, а он, Калигула, и есть настоящий Юпитер. Чтобы поддержать его заявления, он приказал сконструировать механизм, который производил приемлемую имитацию грома и молнии. Когда Юпитер разговаривал посредством грозы, Калигула повторял вызов Аякса Одиссею из «Илиады»: «Уничтожь меня, или я уничтожу тебя».

И всё же в других случаях он называл Юпитера своим братом и даже утверждал, что разговаривает с ним. Называя себя «Юпитер Лациарис» (написано по-латыни, с. 25, перевод — бог латинских племён), он привлекал к служению себе в качестве жрецов свою жену Цезонию и других лиц, которые были богаты, получая от каждого из них десять миллионов сестерциев в ответ на эту честь. Вступительный взнос Клавдия был столь огромен, что он влез в долг. В конце концов, похоже, что безумию Калигулы нельзя отказать в системе.

«Он построил, — так утверждает Светоний, — специальный храм своему собственному божеству, со жрецами и жертвами самыми избранными. В этом храме была статуя императора в натуральную величину, сделанная из золота, которую каждый день одевали в такую же одежду, как ту, которая была на нём самом. Самые богатые граждане употребляли всё своё влияние, чтобы обеспечить себе место жреца этого культа, и дорого платили за эту честь. Жертвами были фламинго, павлины, цесарки и фазаны, приносимые последовательно каждый день». Когда император спросил актёра Апеллеса, кто из двух Юпитер, или он сам, более велик, актёр естественно заколебался и не ответил немедленно, в результате его подвергли пыткам.

Калигула женился на Цезонии, когда она уже была беременна, и утверждал, что их дочь Друзилла на самом деле была ребёнком Юпитера; младенца поместили на колени статуи бога на Капитолии и богиню Минерву заставили кормить её грудью.

Но логика императору не изменяла. В земном измерении он был женат на Цезонии, а как бог солнца он был женат на луне или по крайней мере вёл с ней беседы и обменивался объятиями, какими бы прохладными они ни были. Однажды он спросил у царедворца Вителлия, не видел ли он его в обществе богини луны, на что тот, не потеряв присутствия духа, ответил: «Нет, господин, только вам, богам, дано встречаться друг с другом».

Божественные семейные отношения были так же сложны, и даже ещё сложнее, чем человеческие. Калигула не ограничивал себя одним божественным воплощением, он исследовал весь небесный диапазон. Он «строил из себя Нептуна, потому что он преодолел такое обширное морское пространство; он также выдавал себя за Геркулеса, Вакха, Аполлона и всех других божеств, не только мужских, но и женских, часто играя роль Юноны, Дианы или Венеры… То он показывался в виде женщины, с винной чашей и тирсом в руках, а потом он появлялся в виде мужчины, вооружённый дубинкой, львиным щитом и в львиной шкуре… То его видели гладко выбритым, то с густой бородой». Вдобавок ко всем остальным проблемам, император определённо страдал от смешения родов.