Валерий Демин - Русь Летописная

Для защиты от волкодлаков в народе использовались разные средства. Чтобы ночью волкодлак не заел спящего, рекомендовали расстегивать ворот рубахи, крестить подушку и класть возле нее евангелие, Часовник или другую книгу духовного содержания; трижды перекрестить постель. Женщины не снимали головного убора (чепца, повойника), а девушки на ночь повязывали платок. И т. д.

У кельтских племен оборотничество как магическое превращение было свойственно прежде всего особой касте языческих жрецов друидов, обладавших и другими необычными способностями: например, управлением погодой, не говоря уже о предсказании будущего. О былой этнолингвистической индоевропейской и славяно-кельтской общности, что была недавней реальностью свидетельствуют и имена друидов, которые сохранил Гай Юлий Цезарь в «Записках о галльской войне»: в именах Думнориг и Дивитак явственно слышатся знакомые корни «дум» и «див». Не оставляют сомнения и другие кельтские слова — имена, этнонимы, топонимы, гидронимы (все они взяты из «Записок» Цезаря): племена — амбарры, белловаки, бои, леваки, неметы, рутены (русены), туроны, убии; имена — Домнак, Дуратий; города — Коса, Лисс, Нева, Турии; реки — Дубис, Пад, Родан и др.

Одним из самых знаменитых чародеев был британский кельт Мерлин, известный по средневековым сказаниям о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. По легендам, он — сын злокозненного ночного демона-инкуба, по историческим хроникам — реальное лицо древней британской истории. Наставник и покровитель короля Артура с самого момента его рождения, участник многих событий артуровского цикла (рис. 43), седобородый старец Мерлин обладал даром оборотничества и, подобно своей антагонистке — волшебнице Моргане, мог превращаться в кого хотел: и в златокудрого мальчика, и в златорогого оленя.

Рис. 43. Мерлин защищает Артура от Черного Рыцаря. Художник Леонид Фейнберг

Всякое оборотничество — это в конечном счете материальное проявление более общих закономерностей, получивших в истории мировой культуры название метемпсихоза, то есть «переселения душ». Данное учение, по существу, является самой первой философией человечества. Наибольшее распространение оно получило в Древнем Египте и в Древней Индии. Но его корни, вне всякого сомнения, уходят в еще большие исторические глубины — к тем временам, когда этносы, языки, идеология и культура еще не были расчленены.

Похоже, что родиной учения о переселении душ являлась Гиперборея. Как известно, в европейской традиции сторонником и пропагандистом учения метемпсихоза был Пифагор. При этом, по сообщению ряда античных авторов, он овладел азами данного учения именно в Гиперборее. Оттуда, из арктической прародины, вынесли философию метемпсихоза и древние кельты — представление о переселении душ лежало в основе их мировоззрения и религиозных верований. И хотелось бы думать, что бессмертные строки «Мабиногиона» и сегодня доносят до нас дыхание древних воззрений наших гиперборейских прапредков (естественно, с учетом поправок и дополнений кельтских бардов):

Память о киммерийских временах и киммерийских корнях русского народа не исчезла бесследно. Ноосфера периодически напоминает о заложенной в ней информации. Свидетельство тому — впечатляющий цикл «киммерийских стихов», созданных в начале века замечательным русским поэтом Максимилианом Волошиным. В первом из них — «Полынь» — творческая интуиция пробуждает память об эпохе матриархата:

Три тысячи лет, начиная с Гомеровых времен, во всем мире русских людей величали скифами. Да и сами мы никогда не отрекались ни от родственности, ни от тождественности с древним народом. Уже в «Сказании о Словене и Русе» праотцы русского народа и всех славян поименованы скифами. В Несторовой летописи Русская земля также зовется Великой Скуфью, то есть Великой Скифией. Одно из первых русских собственно исторических сочинений Андрея Лызлова названо «История Скифийская» (I692), в которой он пишет: «В соседстве [с восточноазиатским регионом. — В.Д.] и в прилеглости с ним всегда жили славяне, прародители наши — москва, россиане и прочие, их же древния историки для общих границ единако и обще скифами и сарматами называли…»

Сохранившиеся изображения скифов, а также их лица, восстановленные по черепу (рис. 44), позволяют сравнить облик современных людей и их далеких предков. В XX веке у русских вновь пробудилось скифское самосознание. Особенно усердствовали поэты. Через увлечение «скифскими корнями и истоками» прошли Валерий Брюсов, Александр Блок, Андрей Белый, Сергей Есенин и другие, о чем красноречиво свидетельствуют два помещенных выше эпиграфа.