Сергей Захаревич - Большая кровь

То, что подобная тактика чревата, стало ясно еще у Хасана. Но подлинным апофеозом бездарности и бестолковости стали действия 7-й и 13-й армий (до января 1940-го — правой группы 7-й армии) армий на Карельском перешейке. Как будто и не прошло двух десятков лет со времен Соммы. Только за месяц боев (с 30 ноября по 31 декабря 1939 года), по официальным данным, потери советских войск составили на этом участке более 11 тысяч убитыми и умершими, около 6 тысяч пропавшими без вести, более 37 тысяч ранеными и контужеными, почти 15 тысяч больными и обмороженными. Итого — около 70 тысяч!

И пока артиллерия РККА (действовавшая практически безнаказанно из-за отсутствия у финнов стволов, необходимых для контрбатарейной борьбы) за два месяца не «перепахала» участок финского фронта в районе Сумма — Хотинен и не подавила там большинство огневых точек, вся масса Красной Армии не могла продвинуться на выборгском направлении ни на шаг.

Если верить советским историкам, с этого момента якобы наступил качественный перелом и в дальнейшем РККА наступала в быстром темпе (на самом деле — 5 км в сутки) и прежних потерь не несла. Как бы не так!

Немного арифметики. Зимняя война шла три месяца. Безвозвратные потери РККА сейчас уже более или менее точно «подбиты». Поданным Российского государственного военного архива, безвозвратные потери составили 126.875 человек (число раненых точно не выяснено). Однако выборочная проверка, проведенная П. Аптекарем, показала, что эти данные неполные — в книгах и картотеках, по которым велся подсчет, отсутствуют около 20— 25% людей, значащихся в списках погибших бойцов, представленных конкретными частями. Следовательно, реальное количество безвозвратных потерь Красной Армии превышает 150 тысяч человек.

Вот и объясните мне такую вещь — как это вышло, что плохо воевавшая в ноябре — декабре армия потеряла за тот период убитыми, умершими, пленными и пропавшими без вести около 18 тысяч, а в январе, феврале, марте «воюющая день ото дня все лучше и лучше» РККА безвозвратно теряла в среднем по 40—50 тысяч человек в месяц? Возражений относительно того, что львиная доля потерь приходится на разгромленные 18-ю и 44-ю стрелковые дивизии, я не принимаю. Безвозвратные потери этих соединений и близко не перекрывают средний показатель потерь за месяц.

Вывод только один — никакого качественного скачка в тактике Красной Армии не произошло, воевали и дальше все так же — массой. Поэтому с увеличением количества советских войск на Карельском перешейке число убитых косым огнем финских пулеметов советских мужиков увеличивалось пропорционально и не уменьшалось вплоть до заключения мира.

Новчем проблема, ведь фланговый (косоприцельный) огонь вовсе не являлся каким-то «ноу-хау», был широко известен со времен Первой мировой? Финны, собственно, и почерпнули эту методику от немцев, обучавших армию молодого государства Суоми в 20-е годы. Пускай себе российские авторы с упоением рассказывают басни о том, будто бы операциями финской армии в Зимней войне непосредственно руководил Маннергейм (бывший генерал российской императорской армии), мол, «это мы научили их воевать». В действительности 72-летний маршал осуществлял общее руководство вооруженными силами, боевыми же действиями непосредственно руководили офицеры, прошедшие в свое время (с 1915 по 1918 годы) обучение в одной и той же части германской армии (в 27-м Прусском королевском егерском батальоне): Хуго Эстерман, Харальд Энквист и Эрик Хейнрихс.

Так почему же в конце 30-х годов тактические приемы 20-летней давности оказались неразрешимой загадкой для командования Красной Армии? Тут-то и выясняется дикая вещь — оказывается, опыт Первой мировой войны в СССР не обобщался, а сами операции и тактические приемы, применявшиеся обеими сторонами на Западном фронте, реально не изучались, несмотря на все разговоры о необходимости такого изучения!

«...Наши уставы основаны на опыте маневренного периода мировой войны и совершенно не давали представления о войне в позиционных условиях при наличии долговременных сооружений. Мировая война на Западе развивалась в позиционных условиях и там в этом направлении имеется богатый опыт, который получил большое развитие после мировой войны, но этот опыт до нас полностью не дошел.

Немцы и французы давно издали свои архивы мировой войны, но когда они будут изданы у нас — совершенно неизвестно, а это привело к опаздыванию изучения богатого опыта, особенно в позиционной войне (куда уж круче — не то что «вторая» Марна, Амьенская, Сен-Мийельская наступательные операции или общее наступление союзных армий в сентябре 1918 года не изучен ы, даже история «пози ционного» тупика толком не освоена за 20 лет! — С.З.). Нет систематизированной литературы по опыту войны в Испании и Китае...

Несмотря на то, что мы запоздали с изучением опыта Запада, нам все же нужно скорее иметь документы и материалы, которые дают опыт современных войн. Сейчас идет война в Европе, мы не получаем зарубежных газет и журналов и не знаем, что там пишут, только из наших газет получаем краткие сводки. Вот это, товарищ Сталин, и мешает нам следить за развитием военного дела за рубежом» (из выступления командарма 2-го ранга Мерецкова 16 апреля 1940года на совещании при ЦК В К17(6) начальствующего состава по сбору опыта боевых действии против Финляндии) /По книге «Тайны и уроки зимней войны. 1939—1940». СПб., 2000, с. 453).

Готовясь к войне, в Красной Армии опирались лишь на опыт начального, маневренного («допозиционного») периода прошлой мировой бойни, а также на опыт Гражданской войны. Если обобщить, то РККА в плане боеспособности не только не являлась той несокрушимой силой, которую позже «изваял» из нее Резун (Суворов), она не соответствовала даже критериям Первой мировой! Потому-то и заспотыкалась она о жидкие (в сравнении с оборонительными позициями Германии и Антанты в 1915— 1918 гг.) финские «барьеры». А в Лапландии и Заладожской Карелии неповоротливая пехотная масса РККА и вовсе была разбита без всяких укреплений подвижными финскими батальонами.

Примечательно, что финны, в отличие от гениальной «глубо-копрорывательной» доктрины РККА, не забывали, что есть глав- мое на войне, а потому все свои действия ориентировали на разгром живой силы противника.

«При этом огонь (финны. — С.З.) направляют по скоплению людей и конского состава, огонь ведут с коротких дистанций и массовый... Как только наши части возобновляют движение, на них снова нападают, изматывают, и, нанося им большие потери в конском составе, людях, заставляют оставлять материальную часть артиллерии... Выводы по действиям войск: белофинны, как правило, с местностью не связаны, ищут для нападения живую силу с тем, чтобы ее изнурить и добиться больших потерь» (из доклада уполномоченного наркома обороны в 9-й армии Д.Н. Никишева 3января 1940г.; РГВА. Ф. 37977. On. 1.Д. 233, л. 207—212).