Записка о древней и новой России

оставить для отечества, и где Пастырь душ может обещать в награду

один венец мученический. Власть духовная должна иметь особенный

круг действия вне гражданской власти, но действовать в тесном

союзе с нею. Говорю о законе, о праве. Умный монарх в делах

государственной пользы всегда найдет способ согласить волю

митрополита, или патриарха, с волею верховною; но лучше, если сие

согласие имеет вид свободы и внутреннего убеждения, а не

всеподданической покорности. Явная, совершенная зависимость

духовной власти от гражданской предполагает мнение, что первая

бесполезна, или, по крайней мере, не есть необходима для

государственной твердости, — пример древней России и нынешней 37

Испании доказывает совсем иное.

Утаим ли от себя еще одну блестящую ошибку Петра Великого?

Разумею основание новой столицы на северном крае государства,

среди зыбей болотных, в местах, осужденных породою на бесплодие и

недостаток. Еще не имея ни Риги, ни Ревеля, он мог заложить на

берегах Невы купеческий город для ввоза и вывоза товаров; но

мысль утвердить там пребывание государей была, есть и будет

вредною. Сколько людей погибло, сколько миллионов и трудов

употреблено для приведения в действо сего намерения? Можно

сказать, что Петербург основан на слезах и трупах. Иноземный

путешественник, въезжая в государство, ищет столицы, обыкновенно,

среди мест плодоноснейших, благоприятнейших для жизни и здравия;

в России он видит прекрасные равнины, обогащенные всеми дарами

природы, осененные липовыми, дубовыми рощами, пресекаемые реками

судоходными, коих берега живописны для зрения, и где в климате

умеренном благорастворенный воздух способствует долголетию, —

видит и, с сожалением оставляя сии прекрасные страны за собою,

въезжает в пески, в болота, в песчаные леса сосновые, где

царствует бедность, уныние, болезни. Там обитают государи

российские, с величайшим усилием домогаясь, чтобы их царедворцы и

стража не умирали голодом и чтобы ежегодная убыль в жителях

наполнялась новыми пришельцами, новыми жертвами преждевременной

смерти! Человек не одолеет натуры!

Но великий муж самыми ошибками доказывает свое величие: их

трудно или невозможно изгладить — как хорошее, так и худое делает

он навеки. Сильною рукою дано новое движение России; мы уже не

возвратимся к старине!.. Второй Петр Великий мог бы только в 20

или 30 лет утвердить новый порядок вещей гораздо основательнее,

нежели все наследники Первого до самой Екатерины II. Несмотря на

его чудесную деятельность, он многое оставил исполнить 38

преемникам, но Меньшиков думал единственно о пользах своего

личного властолюбия; так и Долгорукие. Меньшиков замышлял открыть

сыну своему путь к трону; Долгорукие и Голицыны хотели видеть на

престоле слабую тень монарха и господствовать именем Верховного

Совета. Замыслы дерзкие и малодушные! Пигмеи спорили о наследии

великана. Аристократия, олигархия губила отечество... И, в то

время, когда оно изменило нравы, утвержденные веками, потрясенные

внутри новыми, важными переменами, которые, удалив в обычаях

дворянство от народа, ослабили власть духовную, могла ли Россия

обойтись без государя? Самодержавие сделалось необходимее

прежнего для охранения порядка — и дочь Иоаннова, быв несколько

дней в зависимости осьми аристократов, восприняла от народа,

дворян и духовенства власть неограниченную. Сия государыня хотела

правительствовать согласно с мыслями Петра Великого и спешила

исправить многие упущения, сделанные с его времени.

Преобразованная Россия казалась тогда величественным

недостроенным зданием, уже ознаменованным некоторыми приметами

близкого разрушения: часть судебная, воинская, внешняя политика

находились в упадке. Остерман и Миних, одушевленные честолюбием

заслужить имя великих мужей в их втором Отечестве, действовали

неутомимо и с успехом блестящим: первый возвратил России ее

знаменитость в государственной системе европейской — цель усилий

Петровых; Миних исправил, оживил воинские учреждения и давал нам

победы. К совершенной славе Аннина царствования недоставало

третьего мудрого действователя для законодательства и внутреннего

гражданского образования россиян. Но злосчастная привязанность

Анны к любимцу бездушному, низкому омрачила и жизнь, и память ее

в истории. Воскресла Тайная канцелярия Преображенская с пытками;

в ее вертепах и на площадях градских лились реки крови. И кого

терзали? Врагов ли государыни? Никто из них и мысленно не хотел 39

ей зла: самые Долгорукие виновны были только перед Отечеством,

которое примирилось с ними их несчастием. Бирон, не достойный

власти, думал утвердить ее в руках своих ужасами: самое легкое

подозрение, двусмысленное слово, даже молчание казалось ему

иногда достаточною виною для казни или ссылки. Он, без сомнения,

имел неприятелей: добрые россияне могли ли видеть равнодушно

курляндского шляхтича почти на троне? Но сии Бироновы неприятели

были истинными друзьями престола и Анны. Они гибли; враги

наушника Бирона гибли; а статный конь, ему подаренный, давал

право ждать милостей царских.

Вследствие двух заговоров злобный Бирон и добродушная

правительница утратили власть и свободу. Лекарь француз и

несколько пьяных гренадеров возвели дочь Петрову на престол

величайшей империи в мире с восклицаниями: «гибель иноземцам!

честь россиянам!»Первые времена сего царствования ознаменовались

нахальством славной лейбкомпании, возложением голубой ленты на

малороссийского певчего и бедствием наших государственных

благодетелей — Остермана и Миниха, которые никогда не были так

велики, как стоя под эшафотом и желая счастия России и Елизавете.

Вина их состояла в усердии к императрице Анне и во мнении, что

Елизавета, праздная, сластолюбивая, не могла хорошо управлять

государством. Несмотря на то, россияне хвалили ее царствование:

она изъявляла к ним более доверенности, нежели к немцам;

восстановила власть Сената, отменила смертную казнь, имела

любовников добродушных, страсть к весельям и нежным стихам.

Вопреки своему человеколюбию, Елизавета вмешалась в войну

кровопролитную и для нас бесполезную. Первым государственным

человеком сего времени был канцлер Бестужев, умный и деятельный,

но корыстолюбивый и пристрастный. Усыпленная негою, монархиня 40

давала ему волю торговать политикою и силами государства;

наконец, свергнула его и сделала новую ошибку, торжественно